— Сорок четыре. Это я при костре, небритый выгляжу стариком, но когда приберусь, то даже молодицы поглядывают, так что, думаю, все самое лучшее у меня впереди.
— Не работаешь?
— Вот здесь и есть моя работа. Дострою, пойду трудоустраиваться. Я и строитель, и шофер, так что без работы не останусь.
— Это верно. В такой ситуации главное — не запить, горячку не пороть…
— Ну, а ты, мил человек, женат?
— Романом меня зовут… Нет, не женат. У меня служба такая, что лучше не жениться…
— Это почему же?
— При моей службе жена может быстро вдовой стать.
— Так, может, ты киллер?
— А как тебя звать-то?
— Степан.
— Нет, Степан, я — военный, офицер… Пришлось подлечиться немного, а затем опять… в горы.
— Что, в Чечне служишь?
— Угадал.
— И куда же ты, Роман, на ночь глядя? Ты же, как я вижу, в одной пижаме. Даже у костра, наверное, холодно?
— Черт его знает. Надо где-то ночь провести, а утро, как говорится, вечера мудренее.
— Ну, если не побрезгуешь, ночуй у меня.
— А у меня, кажется, и выхода нет. Если приютишь — буду благодарен.
— Ну что, пошли? — Степан тяжело поднялся и первым двинулся в темноту.
Ветров пошел за ним. Они оказались в небольшой бытовке. Степан нащупал выключатель и щелкнул им. То, что Роман увидел, приятно удивило его. Помещение имело вполне приличный вид. Аккуратно убранная металлическая кровать, стол, на тумбочке небольшой телевизор, на полу старенькая, но чистая ковровая дорожка, двустворчатый шкаф, табуретка и два стула.
Степан спросил:
— Ну как, приемлемо?
— Еще бы! Ты молодец.
— Кухню я временно устроил в котельной. Там и газовая плита, и холодильник. Кстати, ты, наверное, есть хочешь?
— Честно говоря, проголодался.
— Пойдем…
И Степан первым шагнул в темноту. Дверь в бытовку он оставил открытой, и падающий из нее свет помогал Роману ориентироваться и не зацепиться ногами за что-нибудь. Через минуту они оказались в котельной. Там тоже было чисто. Пол выложен плиткой, в углу новенький, покрашенный в светлые тона газовый котел, левее — холодильник, в центре — стол с табуретками, а у противоположной стены — сервант с посудой, в другом углу — умывальник. Степан достал из холодильника кусок колбасы, сало, куриные яйца, хлеб и застучал тарелками.
Роман взял пустой стакан и спросил:
— Можно попить?
— Конечно, вон умывальник, вода у нас вкусная.
Ветров один за другим выпил три стакана и, переведя дыхание, произнес:
— Умирал от жажды…
— Садись, подкрепись. Может, тебе рюмочку?
— Знаешь, Степан, не буду. Меня так напичкали лекарствами, что спиртное может не пойти.
— Ну, смотри. У меня правило: не уговаривать людей на водяру. Говорят, что есть алкоголики по принуждению…
Роман вымыл руки и с удовольствием принялся за еду. Степан взял в рот пару кусочков колбасы и подбодрил:
— Ты, Роман, ешь, я уже поужинал, выпей пару яиц, они силы восстанавливают.
Насытившись, Роман встал из-за стола, и они вместе убрали стол, вымыли посуду.
— А где ты меня уложишь? — спросил Ветров. — У тебя же в бытовке одна кровать.
— Не волнуйся. У меня есть раскладушка. Так что пошли, вижу, у тебя уже глаза слипаются.
Степан достал из-за шкафа металлическую раскладушку, приготовил две постели. На кровать он уложил гостя, сам устроился на раскладушке.
Ветров уснул сразу же. А затем наступило утро. Во время завтрака почти не разговаривали, каждый думал о своем. Ветров ломал голову, что делать. Идти по городу, да и просто передвигаться вдоль дороги неизвестно куда в госпитальной пижаме и домашних, вернее больничных, тапочках — глупо. Но у него нет ни одежды, ни копейки денег. Просить гостеприимного хозяина стыдно.
Степан явно был занят раздумьями, что делать в грядущий день. Проблем много. Но случилось так, что проблема разрешилась сама собой. Только они позавтракали, как у дома остановились два «жигуленка» и явились восемь мужиков. Это были друзья Степана. Они напомнили, что сегодня воскресенье, и они прибыли к другу на субботник. Смех, шутки, дружеские колкости сразу же пришли на смену тяжким раздумьям Степана и его гостя. Один из приехавших рассказал анекдот:
— Мужики, слышали, на приеме в Министерстве иностранных дел жена американского посла наотрез отказалась есть груши.
— Это почему же? — спросил второй.
— А потому, что узнала, чем в России их околачивают.
Мужики поржали, один из них рассказал другой анекдот.
Он — лет тридцати пяти, усатый, крепкий мужчина, поставил ногу на чурку у костра, театрально начал рассказ:
— Представьте себе, Франция. Дом богатого парижанина. Отпрыск в возрасте девяти месяцев говорит своей матери: «Мадам! Подготовьте, пожалуйста, обе груди, я буду ужинать не один».
Во время дружного хохота один из приехавших слегка подтолкнул рассказчика, и тот, потеряв равновесие, неловко шлепнулся на землю, а толкнувший, под гогот других друзей, произнес: «Золотое правило боксера: не смотри в сторону, пропустишь самое интересное!»
Ветров приблизился к хозяину и тихо спросил:
— Ну что, я пошел?
Хозяин, отсмеявшись, повернулся к Роману, удивленно осмотрел его и сказал:
— И ты думаешь в этом макинтоше и штиблетах пересечь почти весь город? Да тебя первый же дворник затормозит и приложит максимум усилий, чтобы доставить в психбольницу, а это заведение находится почти в шестидесяти километрах от нашего города и в противоположной стороне от твоей родной Чечни, — и твердо приказал: — Иди за мной.
Они оказались в бытовке. Степан достал из шкафа серый пиджак, темные брюки и темно-зеленую рубашку:
— По-моему, ты в них влезешь.
Затем он изучающе посмотрел на ноги:
— Размер сорок три?
— Сорок два.
Хозяин достал из-за шкафа полуботинки:
— Они, конечно, не летние, но по размеру всего на номер больше, значит, не будут жать. Носки, а если пожелаешь, и галстук купишь, — он достал из кармана несколько купюр, — извини, но здесь у меня больше нет. Мне еще надо прокормить друзей, они будут вкалывать целый день, а вечером я должен проставиться — это наш закон. Одевайся, а я к гостям.
Минут через пять Ветров вышел во двор, а там уже царила деловая атмосфера. Хозяин и гости распределяли между собой фронт работ.
Мужчина, который первым рассказал анекдот, понял, что Роман уходит, и, сделав картинно-строгое лицо, произнес:
