Илья оглянулся.
И Зарица, и заводные в порядке. Девушка, правда, здорово напугана и почти лежит на шее коня, но тот идет ровно.
Нападавшие, которых осталось на треть меньше, осаживали коней и снова брались за луки. Илья бросил меч в ножны, щит за спину и, развернувшись, метнул одну за другой еще три стрелы, сбив ближайшего вражеского лучника.
Конь под ним дышал трудно. Надо бы сменить. Илья, вернув лук на место, потянул повод, подводя заводного так, чтобы пересесть на скаку…
И упустил момент, когда в пятидесяти шагах поднялись из-за сухих ковыльных метелок четыре лучника.
Одного моментально сбил Маттах. Тут же выстрелил в другого, промахнулся и аж взвизгнул от разочарования.
Рулав, шедший правее всех, взял еще правее, принял стрелу в щит и, свесившись с седла, срубил стрелка у самой земли.
Илья немного отстал, потому что пересаживался на свежую лошадь. Малига тоже придержал коня. А вот Зарица, напротив, вырвалась вперед.
Миловид попытался повторить маневр Рулава, но враг успел отпрыгнуть и выстрелить.
Проскакавший мимо Загрёба почти в упор застрелил степняка, но тот всё же успел ранить заводную Миловида. Лошадь упала, резко натянув повод и чуть не опрокинув коня Миловида. Отрок, не растерявшись, рассек ремень, освободив раненую, и дал коню шенкеля, догоняя остальных.
Илья тоже поторопил своего, потому что расстояние между ними и преследователями опасно сократилось.
Последний из пешей четверки послал в Илью две стрелы.
Одна рванула плащ за спиной, вторая прошла мимо… И волей злого случая попала точно в голову лошади Зарицы. Животное осеклось, выбросив всадницу из седла. Девушка, пролетев пару саженей, покатилась по земле…
Илья осадил коня так резко, что тот вскрикнул.
Но вернуться к девушке княжич не смог. Малига с силой хлестнул коня Ильи по крупу плоскостью меча. Степной жеребец снова взвизгнул от боли и рванул с места.
– Княже, нет! – крикнул сотник прямо в искаженное яростью лицо Ильи. – Обоим конец!
И он, к сожалению, был прав. Преследователи были в каких-нибудь полутораста шагах. Если бы не резкий встречный ветер, в русов бы уже летели стрелы.
Уронив поводья, княжич выдернул лук и послал стрелу в Зарицу. Лучше уж так, чем попасть в лапы печенегов.
Промахнулся.
Зарычав от боли и гнева, Илья припал к шее коня, помогая тому скакать против усилившегося ветра. По его щекам катились слезы. И от ветра, и от бессилия что-то изменить.
Доблесть воина…
– Ушли-и! – радостно закричал Рулав, когда погоня отстала. – Перу-ун!
Остальные вразнобой подхватили его крик.
Удача с ними!
А Зарица… Ну, она же не одна из них. Тем более дочь разбойника и сама была такой же. Если бы не Илья, ее уже давно отправили бы за Кромку.
Княжич спешился. Он был мрачней нынешнего хмурого неба. Единственная ниточка, размотав которую можно было добраться до Жерки, обрезана. Но еще больнее становилось, когда он думал об участи девушки. Попасть в лапы копченых он не пожелал бы даже самой злой разбойнице. А Зарица ведь не была законченной дрянью. Просто ее жизнь так сложилась. Не надо было ее с собой брать!
Но прошлого не вернуть. Надо думать о будущем. Надо заставить себя думать о будущем. Думать о том, что по-настоящему важно. О поисках батюшки.
* * *
Зарица очнулась. Ее мутило, двоилось в глазах.
«Что со мной?» – подумала она. Только что конь нес ее через степь, и вот она лежит на земле, в окружении неясных фигур, лиц которых никак не может разглядеть.
Она попыталась проморгаться…
И с трудом сдержала крик.
Она попалась. Печенеги!
Хотя нет, не все здесь печенеги. Есть и другие, явно словенской породы.
Но выражения у всех одинаковые. Зарице захотелось зарыться в землю. Или умереть.
Умереть…
Умереть в бою!
Зарица вскочила, выхватывая саблю…
То есть ей показалось, что она вскочила. На самом деле она с трудом поднялась, с еще большим трудом, еле удерживаясь на ногах, вытянула из ножен клинок…
Который у нее мгновенно вышибли. Толчок – и она падает навзничь.
И словно по сигналу полтора десятка распаленных мужчин накидываются на нее, срывая одежду. Зарица хватается за кинжал, но его тут же отнимают. Жадные руки вцепляются в бедра, в грудь, рвут гашник, сдирая с девушки штаны…
И всё заканчивается.
Насильники отпрянули, как шарахаются шакалы от туши тарпана при появлении волков.
Кто-то склонился над Зарицей.
Лицо это двоится и расплывается, но в какой-то момент Зарице удается на мгновение сфокусировать взгляд и…
– Матушка… – шепчет она и проваливается в беспамятство.
Глава 28
Берег Северского Донца в месте впадения реки Везелицы. Белгород Владимиров. Немногим ранее. Уловка мертвеца
Они продержались три недели. Пустив на мясо не только всю домашнюю скотину, но и лошадей. Выбора не было. Всё равно фуража оставалось – чуть. Духарев оставил четырех коней (им сена хватало) на тот случай, если понадобится срочно послать за помощью.
Люди белгородские держались на удивление спокойно. Никто не пытался устроить бунт. Вероятно, потому, что все видели: князь-воевода и его гридь кормятся так же, как все.
Еще горожан немного поддержали два приказчика. Правда, не по своей воле. Холопы выдали их заначки, на которые можно было кормить полтысячи человек в течение нескольких дней. Заначки вскрыли, а приказчиков повесили. По законам военного времени и за нарушение распоряжения наместника. Сам Грузило не рискнул бы, но Духарев выдал ему документ, в котором было четко указано: сделано сие по его личному распоряжению.
Жесткие меры оказались полезны. Тут же еще с десяток горожан приволокли содержимое своих схоронок. Но даже с этим подспорьем выиграть удалось от силы дней пять. При самых скромных размерах суточной пайки.
Урезать ее еще Духарев не рискнул. И так еле-еле хватало для поддержания сил. А если защитники не смогут натянуть луки, то останется только перерезать себе глотки. А еще лучше выйти за стены и затеять последний бой.
Духарев уже готовился к такому исходу, когда к воротам заявился очередной посол.
Великий хан приглашал князь-воеводу для разговора.
Ага, сейчас!
Большой хан, однако, к беседе подготовился. Дабы Духарев чувствовал себя в безопасности, он предлагал шестерых заложников из числа своих ближайших родичей: четырех внуков и двоих сыновей.
