– Ты уверена, что оберег был активирован?
– На сто процентов.
– Тогда пока предлагаю забыть об Ожеге, – решила Снежана. – Что еще мы можем вынести на суд Великого Дома?
– Кто напал на дворец?
Этот вопрос тоже стали задавать, но шепотом. Боязливым шепотом. Бой в королевских покоях начался внезапно, откуда взялись големы, никто объяснить не мог, так же как тот странный, не укладывающийся в голове факт, что на защиту находящейся в сердце Зеленого Дома королевы встали лишь несколько дружинниц.
Всеведа уже заявила, что будет проведено тщательное расследование, результаты которого огласят в ближайшее время, и все понимали, что обещание она сдержит, потому что если не будет ответов, появятся вопросы. Но если допустить, что именно Всеведа устроила нападение, то получалось, что следствие займется не поиском виновных, а их назначением. А это ставило под удар всех собравшихся в Сокольниках жриц – как нелояльных к новой власти.
Несколько секунд они молчали, обдумывая невеселый вывод, который каждая сделала самостоятельно, после чего Снежана неуверенно спросила:
– Думаете, королева мертва? – А на ее глазах блеснули нестыдные слезы.
– Тело не обнаружено, – угрюмо произнесла Параша. И добавила: – И тело ребенка – тоже.
– Держим в голове, что Всеслава может вернуться, но пока я предлагаю исходить из того, что она мертва, – сказала Ружена.
– Почему твои слова не удивляют меня? – со злостью бросила Снежана.
– Потому, что они разумны, – ответила Ружена. – Потому что так и следует поступить.
– Признать Всеславу мертвой?!
– Исходить из самого плохого предположения. – Ружена прищурилась, посмотрела на Парашу – та демонстративно поджала губы, показывая, что не собирается препираться, – и продолжила: – Между нами нет любви, мои дорогие, но мы – ситуационные союзники, мы все не хотим возвышения Всеведы, и пока мы в одной лодке, давайте не будем ссориться по пустякам?
– Согласна, – кивнула Параша.
Снежана вздохнула, отвернулась, но ответила так же:
– Договорились.
– В таком случае предлагаю наметить план ближайших действий, – деловым тоном произнесла Ружена. – В настоящий момент у нас есть только подозрения, значит, необходимо заняться сбором доказательств.
– Каким образом?
– За нами наверняка следят. Всеведа служила в «секретном» полку и знает, как мы можем поступить.
– Нужно захватить кого-нибудь из ближайших помощниц Всеведы и допросить, – жестко произнесла Ружена. – Причем допрашивать я предлагаю любым способом: хоть пытками, хоть «Иглой инквизитора», хоть «Поцелуем русалки» – нам нужна правда.
– Предлагаешь выступить против своих? – протянула Снежана.
– Сдемир убил «соколов», – напомнила жрица. – А я предлагаю просто допросить подозреваемую.
– Самим?
– Допросим сами, – подтвердила Ружена. – Но нужны охотники.
– Наемники, – догадалась Параша.
– Именно, – вставила Снежана. – Я даже знаю, кто именно из наемников нам нужен. Кто согласится на это идиотское задание.
* * *
Подмосковье, окрестности села Беседы, 25 июня, суббота, 23.11
Большой темно-зеленый внедорожник, роскошный и снаружи, и изнутри, в общем, вполне достойное барона средство передвижения, неспешно съехал с МКАД, преодолел круговую развязку и продолжил путь по довольно узкой и довольно потрепанной асфальтовой дороге, ведущей в сторону реки. Несмотря на позднее время, навстречу постоянно попадались идущие по обочине пешеходы и машины, наполненные разморенными от пляжного отдыха челами, но сидящий за рулем Сдемир не сомневался, что обязательно отыщет уединенное место, и не ошибся: по мере того, как внедорожник удалялся от МКАД, встреченных челов становилось все меньше, в конце концов их поток прекратился, но для надежности юный люд проехал еще половину мили и лишь затем остановил машину у старой плакучей ивы. Вышел, не дожидаясь вопросов, огляделся и, стоя к спутникам спиной, намеренно громко произнес:
– Кажется, здесь.
Впрочем, спиной он тоже повернулся намеренно, желая показать спутникам, что ни в коем случае их не опасается.
Дынко и Осмол переглянулись, тоже выбрались из салона и остановились в шаге позади Сдемира.
Если бы они обладали магическими способностями или догадались взять с собой артефакты, предупреждающие о работающих арканах, то узнали бы, что находятся в зоне действия морока, заклинания отвода глаз, не позволяющего обычным челам увидеть, что в действительности происходит рядом с раскидистой ивой. А узнав, наверняка насторожились бы.
Но Дынко и Осмол не узнали. А поскольку особым умом здоровяки не отличались, то они ничего и не заподозрили. Напротив, обрадовались возможности оказаться наедине с наглым юнцом, да еще так далеко от посторонних глаз, и последнюю треть пути весело перемигивались, предвкушая скорую расправу.
И даже не задались вопросом, почему для «важного дела, имеющего отношение к безопасности Великого Дома Людь», Сдемир выбрал именно их, не испытывающих к нему добрых чувств воинов, а не преданных сторонников.
– Мой отец любил озера, – неожиданно произнес юноша, продолжая стоять к спутникам спиной. – Мой отец, ваш барон Витенег, обожал спокойную воду, ему нравилось смотреть на эти ровные блюдца… Он уезжал в Карелию и часами сидел у озер, не сводя с них глаз. Так он отдыхал.
– Зачем ты это рассказываешь? – растерялся Дынко.
– А мне нравятся реки и ручьи, – словно не услышав вопроса, продолжил Сдемир. – Я ценю движение, изменение, и чем быстрее – тем лучше. Иногда я специально летаю в горы – посидеть на берегу рек, представляете?
– Нет, – хмыкнул Осмол. – Глупость какая-то.
– Я ведь сказал, что мне нравятся реки, – ровным тоном напомнил юноша. – И я могу себе позволить в любой момент отправиться куда заблагорассудится. В любую точку планеты.
– Избалованный ублюдок, – едва слышно прошипел Осмол.
Не сдержался, если честно. Он не хотел злить Сдемира раньше времени, но не сдержался. А тот среагировал на оскорбительное замечание на удивление спокойно:
– Ты прав, Осмол, отец меня баловал. Я всегда получал желаемое, но вот что интересно: в какой-то момент я неожиданно понял, что хочу то, чего отец не может мне дать.
– Чего же? – машинально спросил Дынко.
– Власти, конечно, – снисходительно, как дурачку, объяснил Сдемир. – Неужели непонятно? В семь лет я понял, что даже моя власть над отцом имеет пределы, чего уж говорить о посторонних людах, а тем более – о ведьмах, и особенно – о жрицах. В семь лет я понял, что, оставаясь просто избалованным, как ты правильно выразился, ублюдком, я ничего не добьюсь. Куда девать жизнь? На что ее тратить?
