– О чем я и говорю! – рявкнул повеселевший ящер и, резко развернувшись в сторону леса, посерьезневшим голосом сообщил: – Рядом в лесу кто-то есть. Нападать не хочет. Чего-то ждет. Человек, но не совсем. И очень сильный. Очень.
– Сильнее меня? – заинтересовался Второй.
– Нет. Ты Кхеине и Создатель, – мотнул чешуйчатой головой Дооф и предложил ему: – Хочешь, я по лесу огнем полью?
– Не надо, – запретил тот, – схожу, гляну. Вдруг это посланник от моих друзей.
– Крикни, если что, – попросил дракон.
Магнификус согласно кивнул и пошел к лесу.
Источник беспокойства Доофа он обнаружил сидящим на пне неподалеку, и это был Таал собственной персоной.
– Твоя ящерица права – ты действительно уже сильнее, и я действительно уже не совсем человек, – поприветствовал его Древний. – Драконы искони отличались особого рода проницательностью.
– Таал, как я рад тебя видеть! – обрадовался Второй. – Что привело тебя к нам?
– Твоя глупость, – сказал Таал. – Как ты посмел вмешиваться в историю дручий? Они должны существовать сами по себе, без влияния Древних.
– А что тут такого? – пожал плечами Магнификус.
– Дручии первыми вслед за Хаосом вышли из игры со своим дурацким расколом. Ты этим энтузиазмом можешь натворить бед. Не забывай – дручии, – это те же эльфы. Задействуешь в битве с Хаосом дручий, игра может заставить гномов и людей встать на сторону Хаоса. Это – не считая орков, гоблинов и твоих дружков из нежити.
– Учту, – пообещал ему Второй, – все как-то само собой вышло. – И спросил: – Вы знали, что Моор свои принципы раздал демонам?
– Каким демонам? – удивился Древний.
– Два Слаанешу, два Тзинчу, – сообщил Магнификус. – Я так понял, что во время последней игры ты первый начал жульничать и усилил своих героев принципами, Моор последовал твоему примеру. Только свои принципы ты собрал, а он не смог. Хаос с помощью этих кубиков смог выйти из-под контроля.
– Это конец! – обреченно прошептал Древний.
– Почему конец? – не согласился Магнификус и вытащил из кармана добытые принципы. – Два я вернул. Надеюсь, что и остальные как-нибудь добудем.
– Гениально! – обрадовался Таал. – Как тебе это удалось, молодой проныра?
– Пришлось немного вмешаться в историю дручий, – улыбнулся молодой человек. – И у меня были расходы.
– Вот, – показал ему на мешок, лежащий у ног, Древний, – три тысячи золотых. Прихватил тебе на мелкие расходы.
– Если бы ты знал, как это кстати! – потер руки Магнификус. – А что у нас с проходом наемников через земли Империи?
– Я лично дал задание Карлу-Францу заняться этим вопросом, – сказал Таал и поднялся. – Мне пора. Будь осторожнее с историческими переделами. Не дай бог устроишь сбой в программе, и – конец Нибиру.
– Не устрою, – заверил Второй.
Древний сделал круговое движение правой рукой и взметнулся вихрем серебряной пыли к небу, оставив у пня мешок.
– Шарскун, Асушан! – позвал Магнификус, возвращаясь из леса и скидывая со спины тяжеленный мешок, набитый золотом.
Скейвены выглянули из своего убежища.
– Друзья! – объявил Второй. – В силу не зависящих от меня обстоятельств я не выплачу вам обещанную тысячу золотых.
Шарскун замялся, не зная, как реагировать на эту новость, и взглянул на супругу.
– Мы понимаем, – вздохнув, ответила за него женщина. – Потом как-нибудь сочтемся. Самое главное, что мой хорек стал вечным, и к этому приложили руку вы, божественный.
– Да, – сориентировавшись, поддержал жену скейвен. – Ты мне еще меч сланнов подарил. Такого ни у кого нет в Эшинбланте. Золото – не главное, хоть в нем и есть что-то настоящее.
– Вы не поняли меня, – умилился Магнификус. – Я не дам вам тысячу, я дам вам три тысячи. Точнее – две тысячи восемьсот пятьдесят золотых. Сто пятьдесят на дорогу себе оставлю.
– Две тысячи восемьсот пятьдесят! – воскликнули супруги.
– Две – вам, восемьсот пятьдесят на нянек и на содержание девушки, – разделил Второй. – Купите детям конфеты.
– Любимая, – обратился к Асушан крыс. – Что обычно говорят в таких случаях?
– Не знаю, – так же тихо ответила ему супруга.
– Спасибо говорят! – насмешливо прорычал дракон. – Грызуны!
Со скейвенами Магнификус и Дооф расстались неподалеку от Наггарота. Шарскун отлично знал пролегающие под здешними землями подземные пути, регулярно используемые контрабандистами. Молодому же человеку было гораздо удобнее, воспользовавшись услугами дракона, пролететь напрямик через половину Империи к Нульну. Он с замиранием сердца представлял встречу с любимой Наолой и загадочным Тордионом. Ему очень хотелось с кем-нибудь поделиться своими переживаниями, но никого, кроме Доофа, рядом не было, а дракон в подобных вопросах был некомпетентен.
Под ногами мелькали имперские ландшафты, то озаряемые палящим в это время года солнцем, то тонущие в ночном сумраке. Кстати, о времени года Магнификус задумался впервые. В той части Нибиру, где он находился, явно было лето. Точнее – конец лета или даже ранняя осень. Это Второй определил по начинающей желтеть листве деревьев и нескольким кратковременным теплым дождям. Когда он впервые встретился с преображенным Торгримом, стояла глубокая осень.
«Мы отстаем на сезон, – промелькнуло в его голове. – Мы! Вот так вот, мечтательный друг. Ты уже мыслишь о реальной жизни в отвлеченных категориях. Видать – понравилось бродить по иллюзорным маршрутам и общаться с несуществующими персонажами. Электронно-психическая фикция тебе ближе суровой действительности. Но почему нет? Что в этом, собственно говоря, плохого?! Так и есть – ближе этой паскудной действительности. Может быть, молекулярно я и принадлежу ей, но только молекулярно. Я здесь живу больше, чем там. Опять это «там». Небытие, – как сказал однажды Таал. Небытие. Должно быть, я обязан ощутить стыд и раскаяние, но я его не ощущаю. И почему – обязан? Кому обязан? Родным и близким? Но чем обусловлена эта обязанность? Только моим рождением в их окружении, факте столь же случайном, как и мое избрание хозяином принципа. Родине? Да пошла она! Предложи выбирать – доли секунды не задумался бы и выбрал местечко на Нибиру. Богу? Простите, но кто сказал, что Ему это неугодно? Даже наоборот – там я равнодушный, инертный, как устрица, маргинал, а здесь я люблю, мне интересно жить, я хочу жить, в конце концов! Слава порталам! Они прививают вкус к жизни. Чтобы полюбить жизнь, нужно перестать бояться умереть. В Небытии мы не любим жизнь, мы боимся умереть. Так почему же я обязан желать той реальности?! Я не желаю ее. Дрянь, а не реальность. Единственное, что она дала мне, – это возможность расстаться с ней. Вот за это спасибо от всей души! Нет, пора заканчивать с правдой. Так или иначе, придется возвращаться. Игра закончится, начнется оплата коммунальных услуг. Абстинентный синдром счастливого человека, который не имел права быть счастливым. И все-таки спасибо, Господи, что я сейчас лечу на драконе в город, где меня ждет любимая!» – дальше этой мысли Второй не пошел, из опасения окончательно впасть в ересь и потерять последнюю надежду на милость Свыше, которая, по его мнению, оставляла вариант загробного возвращения на Нибиру, поскольку постулат «каждому по вере его» еще никто не отменил.
