– Двенадцать.
– Мало чего-то.
– Тогда сколько у вас дней в неделе?
– Тоже четырнадцать. А у вас?
– Семь.
– Очень мало.
– И месяцев четырнадцать?
– Еще бы! А?..
– Двенадцать.
– До глупого мало и неудобно. Вы, кажется, не любите жить, – постановил скейвен и жестом предложил гостю сесть в глубокое кресло у массивного стола посреди кабинета. Сам же быстро устроился на резной скамье у стены, увешанной разного рода холодным оружием.
– Мне здесь нравится, – рассматривая мечи, дротики и кинжалы, сообщил Второй, – ничего лишнего. А бар есть?
– Что такое бар? – не понял Шарскун.
– Шкаф с бутылками, в которых вино и другие полезные напитки, – удивляясь неосведомленности приятеля, объяснил Сергей.
– Скейвенам клана Эшин пить вино нельзя, – испуганно прошипел тот, оглядываясь назад.
– Ну да?! – не поверил Второй, припоминая, как весело проводил вечер крыс с банши в доме Наолы.
– Ни слова! – умоляющим тоном попросил проводник. – Пить – это позор! Жена узнает и уйдет с детьми к родителям, а меня переселят в плохой район и заставят четыре месяца колоть варп-камень.
– Во как! – удивился строгости местных нравов гость и успокоил приятеля. – Молчу, как камень. Если хочешь, как варп-камень.
– Благослови тебя Рогатая Крыса! – поблагодарил его Шарскун и сообщил: – Ночью мы опять пойдем.
– Почему ночью?
– Так спокойней.
– А до ночи, что будем делать?
– Хочешь, в театр сходим?
– В театр?!
– В театр. Но сначала поспим, чтобы силы не оставили нас в пути.
– В театр, в театр. Почему бы нет?! – задумался Сергей. – В театр, здесь – это забавно. Какая там пьеса идет?
– Не знаю, – признался скейвен, – но уверен, что очень хорошая. Все пьесы выбирают на совете старейшин города.
– Вот у вас здесь порядки, не побалуешь, – вздохнул гость, – впрочем, какая разница! Вот что, расскажи-ка мне про клоуна. Не дает мне покоя его колесница. У нас такие колесницы в большом почете. Мой друг Хирург на такой катается.
– Наверно, он великий герой! – понимающе покачал головой крыс.
– Великий, – подтвердил Второй.
– Тордион – тоже великий герой, – начал свой рассказ Шарскун. – Когда была большая битва с Хаосом в Прааге, Тордион лечил раненых и на него напал Аэкольд Хелбрасс – страшный герой Хаоса.
– Как этот псих Тзинч?
– Нет, Тзинч – его владыка, Аэкольд – чемпион Тзинча.
– Любимчик?
– Да. Так вот. Аэкольд Хелбрасс со своим мечом ветра спустился с неба к Тордиону и хотел его убить. Тордион поднялся и сказал: «Не мешай мне, плохой человек, я лечу раненых, или я тебя побью своим хлыстиком». И он достал свой хлыстик с бубенчиками.
– И убил этого чемпиона хлыстиком?
– Нет, чемпион убил Тордиона. Аэкольд – безжалостный злодей.
– Не понимаю.
– Все очень просто – Тордиона нельзя убить. Он возрождается через мгновение без всяких алтарей.
– Круто.
– Тордион – самый великий герой. Он ударил своим хлыстиком Аэкольда.
– И превратил его.
– Нет. Аэкольд снова убил его, а Тордион снова возродился, и снова хлыстиком.
– И чего?
– И так до тех пор, пока Аэкольд не упал, истекая кровью.
– Умер хоть?
– Нет. Тордион вылечил его.
– Странный парень этот клоун. Выпорол чемпиона, как бешеную собаку, а потом сам и полечил. Дальше?
– Тордион ушел, а чемпион вернулся в битву. Но с тех пор у Аэкольда появился такой необычный дар – там, где он проходит, начинает все расцветать и оживать.
– Он стал хороший?
– Нет, он стал еще хуже, но Хаос перестал благоволить к нему, потому что кому нужен такой чемпион, который сначала убивает, а потом оживляет. Его хотели самого убить, но Тзинча развеселило такое наказание Тордиона, и он отослал Аэкольда назад на Северные Пустоши.
– Тзинч тоже с приколом, под стать клоуну. Слушай, вот чего я хотел тебя спросить.
– Чего?
– Пока ты молился, я попробовал от скуки воспользоваться возможностями, но светились только три кружочка, остальные были какие-то тусклые. Почему так?
– Для возможностей нужен ворпстоун.
– Чего это такое?
– Типа сила.
– Энергия что ли?
– Во-во! В Северных Пустошах ворпстоуна много, а здесь ворпстоун добывают из варп-камня. Поэтому варп-камень такой ценный. Понятно?
– Куда понятнее. А как добывают?
– Ну, берут и добывают. Чем больше камень, тем больше ворпстоуна, тем больше возможностей. После каждого употребления камень тухнет и тухнет, пока не превращается в обычный булыжник.
Их беседу прервало появление Асушан. Хозяйка дома успела переодеться в другое платье с меховой оторочкой и ромбообразной золотой брошью на груди.
– Пора кушать, – позвала она.
– Честно говоря, я не голоден, – попробовал отказаться Сергей, вспоминая о необычных вкусах скейвенов.
– Можете не беспокоится, – улыбнулась хозяйка, – я знаю, что Древние не все едят. Я только птиц пожарила, и разные растения вкусные нарезала.
– Она смотрит в самое сердце! – засмеялся Шарскун, спрыгивая с кушетки и хлопая по плечу замешкавшегося приятеля. – Пора подкрепиться. Да! – он повернулся к жене, вытащил из ножен подаренный меч и протянул скейвенше. – Настоящий! С рунами отражения.
– Ой! – всплеснула лапами она, взяла меч и сделала им несколько ловких, круговых пассов. – Такого в Эшинбланте нет.
Она вернула меч гордому мужу и повела гостя к столу.
Дети уже их ждали в обеденном зале, выстроившись по росту у стола.
– У вас прекрасная семья! – искренне заметил Второй и поинтересовался: – Как детишек зовут?
Шарскун насмешливо переглянулся с женой и ответил:
– Мальчиков – Шарскун, а девочек – Асушан. Большие имена они получат, когда мальчики первый раз побывают в настоящей битве, а девочки – когда выйдут замуж и родят.
– Что ж! – философски согласился гость, – Зато не сложно запомнить. Возьму на вооружение, когда женюсь.
– Помолимся?! – предложил Шарскун и скрестил лапы на груди. Вся семья последовала его примеру и хором продекламировала: «Слава Рогатой Крысе и будь прокляты Готрек Гурниссон и Феликс Ягер!»
– Коротко, но искренне, – буркнул себе под нос Сергей, садясь за стол.
