– Прекрасно, – ответил с чувством Азазель. – Я сожрал жареного мяса и прочих вкусностей размером с Монблан, а меня самого все еще не съели!.. Разве это не достижение в людском мире? Он стал настолько сложным, что за решение его проблем не берутся даже диванные стратеги.
– Это кто, – спросил Михаил, – подростки?
– Подростки за все берутся, – ответил Азазель, – но и у них уже ноги зябнут.
Михаил отмахнулся и пошел менять майку на более яркую. За окном божественно прекрасный закат, приличные звери и птицы собираются на покой, только люди все никак не успокоятся, город и ночью живет так, словно день никогда не заканчивается…
Глава 4
Азазель спросил без интереса:
– Синильду отпустил совсем?
Михаил замялся, что так не похоже на незнающего нежностей солдата, уронил взгляд, поерзал им по полу, а когда поднял и отряхнул, взглянул на Азазеля с некоторой виноватостью, даже голос прозвучал непривычно смущенно:
– Ей нужно было домой. Хотя и наняла приходящую сиделку для бабушки, но тревожится, проверяет, помогает… Да еще что-то с младшей сестренкой, но не говорит.
– А-а, – протянул Азазель и зевнул. – Ну ладно… Если понадобится, вызовешь снова. Или другую, их много.
Михаил нахмурился.
– Не говори так. Она отлучилась на часок! Сказала, сразу вернется.
– Ух ты, – сказал Азазель с новым интересом. – Ты что, доплатил ей?
– У меня нет здешних монет, – отрезал Михаил. – Ты не понимаешь…
– Не понимаю, – согласился Азазель покорно. – Давай поедим?
Михаил сказал с отвращением:
– Что у тебя за жизнь? Ешь, спишь, с непотребными женщинами проводишь время… И так все тысячи лет?
– Представь себе, – подтвердил Азазель покорно. – Как все люди. И как-то сами роются каналы, создаются ветряки, станки, самолеты, интернет, пробы грунта на Марсе… А мы все едим и совокупляемся. Правда, совокупляться стали меньше, высокая рождаемость уже не нужна, но есть стали больше!
– Ничего не понял, – буркнул Михаил.
– Дуализм человеческой природы, – сказал Азазель непонятно. – Амблистомность… тьфу, амбивалентность. Хотя и амблистомность тоже к месту… К человеку вообще многое применимо. Давай на обед пару уточек зажарим?… Или одного большого гуся?
– Жрун, – ответил Михаил, – Синильда придет через два-три часа.
– Тогда трех уточек, – предположил Азазель и с вопросом в глазах посмотрел на Михаила, – или двух гусей?
– Оскорблять женщин недостойно, – заверил Михаил сдержанно.
Азазель ехидно заулыбался.
– Здорово. Я думал, ты крепче. Женщины, кстати, тоже кушают. Мы едим, а то и жрем, как вон ты, а они все кушают. Ладно, сам решу, хотя пирожных придется заказать побольше.
С кухни донесся милый голосок:
– Может быть, я спеку на месте?
– Умница, – ответил Азазель, не поворачиваясь. – Ты всегда была рациональной и домовитой, крошка. Такой и будь, а то женские безумства достают.
– Сколько штук?
– С десяток, – ответил Азазель. – Если понадобится больше, остальные забацаешь на принтере. У меня такие гости, все равно разницы ни хрена не поймут.
Тихонько звякнул телефон, Азазель буркнул:
– Связь.
Экран на столе вспыхнул, появилось холеное лицо солидного мужчины с обвисшими щеками. Покосился на замершего Михаила, спросил осторожно:
– Азазель Иванович…
Азазель сказал нетерпеливо:
– Говори, Арнольд. Это мой мальчик для поручений.
Солидный господин Арнольд, уже не обращая внимания на мальчика, сказал с легким поклоном:
– Мое нижайшее почтение, Азазель Иванович. К сожалению, у нас проблема, с которой мы здесь на месте, увы, не справимся.
– Слушаю, – произнес Азазель сдержанно.
– Только что ушли люди, – сказал солидный Арнольд, – которые сообщили, что за нами долг. Предложили выплачивать ежемесячно двадцать пять тысяч долларов.
Лицо Азазеля окаменело, он замер на миг, затем произнес холодно:
– Камеры все работали?
– Да, – ответил Арнольд. – А еще я велел охране проследить за ними. Сейчас они скрыто двигаются за их автомобилем.
– Сейчас приеду, – бросил Азазель и, взмахом руки отключив экран, повернулся к Михаилу. – Дружище, сумеешь вон там сесть на диван и ждать моего возвращения или отвести тебя туда под белы крылья?
Михаил покачал головой.
– У тебя неприятности, вижу. Я с тобой.
– Как знаешь, – ответил Азазель безучастно.
– Демоны?
Азазель поморщился.
– Чего тебе везде мерещатся демоны? Их капля в море. Люди бывают круче!.. Сейчас как раз самый заурядный случай. Простой, но серьезный. И очень опасный. Хотя не для орлов.
Михаил сказал нервно:
– Азазель… я уже видел у тебя этот взгляд! Говори быстро, что происходит?
Азазель поморщился, вид брезгливо-раздраженный, отмахнулся.
– Некоторые начинают действовать, не раздобыв достаточно информации. Сири, ты на хозяйстве!
– Я всегда на хозяйстве, – донесся печальный милый голосок.
– Не горюй, – крикнул от двери Азазель. – Как-нибудь в кино свожу!
Когда захлопывал дверь, Михаил успел услышать ее обиженный голосок:
– В кино? Ты не любишь Мальдивские острова?
Лифт доставил в гараж, оттуда Азазель погнал «Теслу» на повышенной скорости к выходу, выпрыгнули на улицу, и снова гонка, в которой Азазель кроме скорости нарушил еще три-пять правил, Михаил дергался рядом, наконец сказал осторожно:
– Азазель, ты чем-то расстроен, но я бы посоветовал…
Азазель огрызнулся:
– Ничего люди не принимают с таким отвращением, как советы! Я же никого еще не задавил?
– Пока да…
– И не задавлю. Мы сидим в такой штуке, что захотим задавить, так не даст же!
Михаил спросил с недоверием:
– Что… даже если отключишь автопилот?
Азазель злобно усмехнулся.
– А для чего вон эта кнопка на баранке?… Человек – это звучит, гордо, несмотря ни на что!
– Кто это сказал? – спросил Михаил с недоверием.
– Какой-то джигит, наверное…
Михаил поморщился.
– Люди… А что я еще ожидал?
– Держись, – сказал Азазель, – срезанем этот угол через парк, разве мы не джигиты? Гордо звучит, так гордо!
Михаил то задерживал дыхание, то замирал вовсе и выдохнул наконец с облегчением, когда Азазель начал сбрасывать скорость и переходить с полосы на полосу на правый край дороги.
