Михаил заглушил боль в теле, это достаточно просто, если понимаешь, как все происходит, Азазель называет это подчинением соматике. Можно бы и самому залечить сразу и без особого всплеска, в теле человека достаточно резерва, но как подробно и даже слишком подробно объяснил Азазель, нельзя привлекать внимание даже простых людей, ничего необыкновенного, никакой иной силы…
Медсестра вошла со шприцем в руке, улыбнулась, Михаил постарался представить, что она видит, все неплохо, он по здешним меркам крупный и даже красивый мужчина в расцвете лет и мужской мощи.
– Как самочувствие? – проворковала она доверительно.
– Прекрасное, – ответил Михаил. – Что там за птички поют?
Она покосилась на открытое окно.
– Да простые синички. Чирикают.
– Божественно, – произнес он с чувством.
Она подошла ближе, всмотрелась в его лицо.
– Ого, зрачки не расширены, ни один сосуд не лопнул… Хорошо держитесь. Очень больно?
– Ничуть, – заверил он и улыбнулся.
Она сказала с сомнением:
– Тогда болеутоляющее не ставить?… Без него заживает быстрее, но с ним переносить легче.
– Не надо, – ответил он. – Творец создал все просто удивительно, не нужно вмешиваться в Его творение.
Она улыбнулась.
– Над вами Он в самом деле потрудился. Ладно, отдыхайте. Кнопка вызова справа. Если для каких-то целей понадоблюсь, только нажмите. Кстати, ночью я дежурю тоже.
Она улыбнулась ему загадочно и с каким-то неясным намеком, вышла, неплотно прикрыв дверь. Почти сразу в палату вошел крепко сложенный мужчина с суровым квадратным лицом, но когда посмотрел на Михаила, на лице проступила дружелюбная улыбка.
– Ну здравствуй, – сказал он негромко, в голосе прозвучала сдерживаемая сила, – когда мне попали твои фото, я сперва не поверил. Хорошо, что везде установили эти видеокамеры с прогами по различению морд!
– Здравствуйте, – ответил Михаил осторожно.
– Я Кремень, – сказал мужчина негромко. – Ты смотришь так, словно не признаешь… Хотя мы не так часто встречались, но все же…
Михаил пробормотал:
– Я в самом деле не помню. Говорят, кто-то в драке так меня ударил по голове, всю память отшиб. Даже имя свое забыл.
Мужчина придвинул стульчик, присел, жадно всматриваясь в лицо Михаила.
– Вообще-то классная отмазка на все случаи. С крыльца упал, поскользнулся на банановой кожуре… все катит, даже простудой шибануло. Но давай тебе напомню, ты – Михаил Малышев, когда-то уволенный за дисциплинарные нарушения из спецвойск. Но вместо того, чтобы спиться или уйти к бандитам, исчез… а вынырнул как Микаэл Малс в составе одной из частных армий на Востоке… занимался контрабандой оружия, да так преуспел, что даже начинаю сомневаться насчет твоего отчисления за всякие нарушения! Не липовое ли?… Может, ты еще и ордена получал за то, что поставлял оружие враждующим группировкам, а стоящие за тобой фирмы прибирали к рукам залежи урана неких южных стран?… А когда наша группа получала от тебя оружие… очень далеко отсюда, ты выступал под ником «Макрон».
Михаил ответил мирно:
– Даже не представляю, о чем говорите.
Мужчина вздохнул.
– Понимаю, мы ничего не можем предъявить конкретно. Но то, что тебя находят с огнестрельными ранениями из оружия неизвестной марки… гм… говорит, что ты все еще в деле.
– В каком? – спросил Михаил.
Он хмыкнул.
– Это ты скажи. Не хочешь? Ну да, не помнишь… Ладно, вот моя визитка. Если вспомнишь, позвони. Или просто понадоблюсь. Охрану в коридоре оставить?
– Зачем? – спросил Михаил. – Меня здесь никто не знает.
Его посетитель ухмыльнулся.
– Уже никто?… Чисто работаешь, уважаю. Меньше бумаг заполнять. Кстати, все шесть трупов мы забрали до приезда милиции, хотели посмотреть, что за группа… но так и не поняли. Не подскажешь?
– Они издалека, – проговорил Михаил. – Очень.
Мужчина взглянул с уважением.
– Хорошая работа. Поправляйся. Понимаю, у вас все по высшему классу, а у нас не тот уровень допуска, но если понадобимся… для поддержки, вот мой номер.
Он опустил на грудь Михаилу плотный прямоугольник пластика, улыбнулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Азазель, навестив его уже через час, выслушал, сказал, что подергает за концы, ушел, а Михаил остался в тягостных раздумьях. Рана наверняка ноет, но он приглушил боль, чтобы не мешала ломать голову над случившимся.
Насколько он понял, Третья мировая война уже идет, но не совсем так, как предыдущие, когда существовал фронт. Вообще линия соприкосновения появилась только в Первой мировой, а до этого армии двигались компактными группами, не образовывая фронта, который приходилось бы прорывать. Сейчас нечто подобное, только на более высоком уровне: в боевые действия вовлечены целые армии, но все разбиты на отдельные группы, действующие в разных концах планеты, и называются не армиями, а группами сопротивления, борцами за демократию, за независимость, за веру, за прогресс, за здоровый консерватизм…
Армии в крупных странах резко сократились в численности, но на самом деле наиболее боеспособные части перетекли в так называемые ЧВК, частные армии, потому военные конфликты гремят по всему миру. В совокупности это и есть Третья мировая война нового типа, дискретная и вроде бы не существующая, но очень даже осязаемая и по-прежнему направленная на раздел мира.
Второй раз Азазель появился только на второй день, сел рядом и прошептал заговорщицки:
– А ты, братец, оказывается, успел погулять, успел… Кроме того, что о тебе накопал вначале, ты еще и промышлял торговлей оружием, формировал какие-то отряды повстанцев, что другими называются бандами, сам участвовал в некоторых операциях то на одной стороне, то на другой… Где больше платили, понятно… Так что врагов нажить успел, только вот выйти на покой не сумел вовремя.
– То был не я, – буркнул Михаил.
– Теперь ты, – сказал Азазель злорадно. – Так что отбрехивайся, как можешь. Лучше, конечно, перегрелся на солнышке, память потерял…
– Придут снова?
– То нападение, – сказал Азазель, – и даже похищение Синильды – всего лишь проверка. Они не уверены, что ты есть ты…
– А всплеск?
– Всплеск указывает на место, – объяснил Азазель, – но если там несколько человек? К тому же, когда туда прибудут, одни уже ушли, другие пришли…
– А сейчас я мог себя выдать?
– Если бы применил что-то необычное, – согласился Азазель. – Но ты соблюдаешь закон, а это, как ни странно, помогло тебе, хотя обычно все наоборот.
– Ты о чем?
Азазель сказал недовольно:
