Вера сидела с закрытыми глазами и прижав ладони к ушам.
Услышала, как захлопал парус, почувствовала, что их ялик снова заскользил по воде.
— Ну все, — прозвучал голос мужа, — теперь нам никто мешать не будет.
Алексей поцеловал ее руки. Вера открыла глаза и увидела горящий катер, который быстро погружался в воду. Он кренился на левый борт, за которым взорвалась вторая граната. Правый борт медленно поднимался над водой. И тут над ним показалась фигура в шинели. Человек был ранен, но он поднял винтовку и начал прицеливаться.
— А у нас лодка протекает, — сказала Вера и показала на борт лодки, где были пробоины от осколков гранаты.
Она уже не смотрела на тонущий катер и не видела, что в них целятся.
— Ничего, — ответил Долгоруков, — успеем дойти до берега — тут всего-то…
И в этот момент прозвучал выстрел. Долгоруков посмотрел на свой бушлат и стряхнул водяные брызги.
— Промахнулся! — крикнул Алексей, глядя на катер, который почти полностью ушел в воду.
Надстройка, уничтоженная взрывом, горела. И никого на борту уже не было.
Долгоруков обернулся к жене. Вера лежала на спине, прижимая руку к груди.
— Что с тобой? — закричал Алексей…
— Меня ранили, кажется, — прошептала Вера. — Больно очень.
Долгоруков наклонился над женой, расстегнул простреленный на груди бушлат. Осмотрел рану.
— Сейчас, родная, я тебя перевяжу. Ничего страшного: на фронте и не такие ранения видел, и то…
— Я тебя очень люблю, — прошептала Вера. — Поцелуй меня.
Алексей наклонился, прижал к себе Веру, коснулся губами ее губ и успел поймать лишь последний вдох…
То, что издали они приняли за скалу, оказалось островом. И остров этот приближался медленно, скорость лодки, наполнявшейся водой, падала, парус кренился, а князь Долгоруков так и сидел на коленях, прижимая к себе мертвую Веру. Потом он поднялся. Вода хлестала сквозь пробоины в борте, наполняя ялик. До острова оставалось не более полусотни метров. Алексей смотрел, как приближаются сосны, прибрежный тростник, берег с крупными гранитными валунами. Потом он опустил парус, скинул бушлат. Лодка прошла еще немного, подгоняемая волнами, и начала тонуть. Долгоруков прыгнул за борт, оказавшись по грудь в воде, он потащил ялик к берегу. Лодка уперлась в дно, Алексей достал тело жены и побрел сквозь тростник. Выйдя на берег, он осторожно положил тело Веры на траву, опустился рядом на колени. Поднял лицо к небу, где пролетали птицы, облака, ветер, и, пораженный равнодушием небес, закричал.
Часть вторая
Глава первая
— Сережка у тебя? — спросил женский голос.
Голос был таким громким, словно неизвестная женщина говорила не по телефону, а кричала прямо в ухо Самохиной.
— Кто? — удивленно переспросила Лена. — С кем я разговариваю?
— Это Света Лаленкова тебя беспокоит. Я чего звоню: Сережа предупредил, что пойдет к тебе помыться. У нас ведь горячую воду отключили. Так он у тебя не показывался?
— Нет, — почему-то соврала Самохина, удивляясь, каким хитрым оказался ее бывший одноклассник.
Ведь Лаленков, когда она встретила его на улице и пригласила в свою машину, сообщил, что шел не к ней, а в баню, а когда узнал, что баня на ремонте, направился к Смирнову. Так что заранее сказать жене, где он окажется, Сергей не мог. Если, конечно, они заранее не договорились об этом.
— Странно, — удивилась Светлана. — А где же он?
— Я не сторож чужим мужьям.
— Но горячая вода у тебя есть?
— Вода есть, но твоего мужа нет.
— Ну тогда я заскочу прямо сейчас: ведь и мне помыться надо.
И Лаленкова закончила разговор, не то что не поинтересовавшись согласием хозяйки, но и даже не спросив адреса. Что было весьма странно: прежде к Самохиной она никогда не заходила, ни одна, ни с мужем.
Светлана примчалась очень быстро, так же быстро осмотрела квартиру и восхитилась размерами комнат:
— Ничего себе! А ты неплохо устроилась. Всем адмиралам такие квартиры дают?
— Никто никому ничего не давал. Эту квартиру мой прадед сто лет назад приобрел. А прежняя его квартира на Большой Морской еще больше была, но ту он продал и взял поменьше. Потом он сюда жену привел, у которой большевики особняк отобрали для своего райкома партии.
Светлана заглянула и в кабинет отца, осмотрела макеты кораблей и фотографии на стенах.
— Как в музее, — оценила она. — Одной-то не страшно здесь жить?
— Я привыкла, — ответила Лена.
— К одиночеству привыкнуть невозможно. Хотя иногда мужики просто бесят: я даже думаю, что уж лучше одной быть, чем терпеть их тупость. Сергей утром встал, штаны надел и уже готов бежать куда-то, а мне ведь и собраться надо, и в порядок себя привести, а этот стоит над душой и торопит. А когда попросишь его о чем-то, то никакого понимания. Я утром сегодня говорю: «Посмотри там, где мои колготки!» А он отвечает: «Сама ищи!» А везде только его носки разбросаны…
Ванна наполнялась водой, а Лаленкова тем временем трещала без умолку. Лена поневоле слушала и удивлялась тому, что совсем недавно люди, о существовании которых она и думать забыла, приходят к ней в гости и ведут себя так, словно они лучшие друзья одинокой девушки.
Перед тем как зайти в ванную комнату, Лаленкова сняла через голову свое платье. Впрочем, она сделала это непроизвольно, просто в коридоре стояло огромное — от потолка до пола — зеркало. Света начала разглядывать свою фигуру. Крутилась перед зеркалом, то втягивая живот, то трогая себя за бока. Увиденное огорчило ее.
— Блин! Откуда только эти килограммы берутся? Вроде питаюсь правильно и на тренажеры всю зиму ходила. И почему все так по-дурацки устроено: когда худеешь, то пропадает в первую очередь грудь, а когда набираешь вес, то растет всегда задница и бока!
— Сейчас вода перельется, — поторопила ее Самохина.
Но Лаленкова явно была настроена побеседовать.
— Ты что, и в самом деле одна? — с сочувствием в голосе поинтересовалась она. — Вроде симпатичная из себя: мужики на таких клюют.
— Вообще-то у меня есть молодой человек.
— Да-а? — удивилась Светлана. — А Лешка Смирнов говорил, что ты мужчинами не интересуешься вовсе, что ты из этих… Ну ты меня поняла. Я, конечно, ничего против не имею. Главное, чтобы человек был хороший. А тогда уже все равно, кем ты интересуешься, мужиками или девушками… У меня, кстати, была одна знакомая по этой части. Но она меня напрягала, прямо лезла со всякими нежностями. Но сама она такая вся была… Как мужик, ей-богу. Все время в джинсах… Я тебя не очень утомила?
— Утомила, — призналась Лена.
