— Случилось, — наконец смогла произнести Самохина. — Только не знаю, как тебе сообщить… Сергея больше нет.
— В каком смысле?
— Его убили.
В трубке наступила пауза, а потом Лаленкова прошептала:
— Не может быть… Это какая-то ошибка.
— К сожалению, это правда.
Было слышно, как Света заплакала.
— За что? Ведь он никому ничего не сделал. Как это случилось?
— Я не знаю. Мне известно, что его тело нашли в гараже у Володи…
— Баруздина? Иркиного брата? А что он забыл в его гараже?
— Там как раз и было то самое укромное местечко для встреч.
— Ужас какой! Ужас! Я всегда ему говорила, что бабы до добра не доведут! Наверняка какой-нибудь ревнивец выследил. Его только одного там убили? Прости, я сама не понимаю, что говорю. Что теперь делать?
— Сергей был в полиции и написал заявление о твоем исчезновении. Мне кажется, что тебе надо пойти в ваше отделение и все рассказать.
— А что рассказать? Что я обиделась на мужа и ушла к подруге, чтобы его позлить? И домой теперь возвращаться страшно. И податься-то некуда… Родители в отпуске. Одной в их пустой квартире тоже страшно…
Светлана всхлипывала, а Лена не знала, как успокоить ее.
— Я бы осталась у подруги, но у нее однокомнатная, к тому же у нее своя личная жизнь, новый ухажер, и вообще неудобно… У Смирновых разве что пару дней пожить…
— Их тоже убили, — сказала Лена.
Опять наступила долгая пауза.
— Ужас, ужас, ужас! — наконец подала голос Лаленкова. — Теперь я не сомневаюсь, из-за чего это все произошло… Я приеду к тебе? Сейчас вызову такси, а ты встречай меня внизу. Я позвоню, когда буду подъезжать…
Конечно, отказать ей Лена не могла.
На Светлане было розовое летнее платье без рукавов и с большим вырезом. А когда она уходила с сумкой, наполненной банными принадлежностями, то была в белом трикотажном платье.
— Подруга затащила в торговый центр с бутиками, она в какой-то степени шопоголик и мне рекомендовала что-нибудь купить, чтобы настроение поднять. Мое белое платье уже старое, вот я и приобрела это. Тем более что хорошие скидки были…
Лицо у Светланы было заплаканным, но спокойным. Свое спокойствие она объяснила тем, что знакомая, у которой она была, узнав про смерть Лаленкова, напичкала гостью какими-то таблетками.
— Одно только успокаивает, — сказала она Лене, когда они расположились за столом на кухне, — что если бы я тогда от тебя отправилась домой, то не сидела бы сейчас здесь: меня бы тоже грохнули, и была бы я тоже мертвой, как Сережка, как Ира с Лешей…
— Тебя-то за что? — Лена притворилась, что ничего не понимает.
Лаленкова махнула рукой, но скрывать тайну не было смысла.
— Что уж теперь! Дело в том, что на том островочке мы нашли кое-что. Кое-что — это древний саквояж с драгоценностями. Их там спрятал человек, которого уже давно нет на свете. А потому они ничейные. Лешка Смирнов знал, что клад там. Мы, как все это стали пересчитывать, то немного с ума сошли. То есть это они там взбесились, а я-то спокойная была. Стали думать, что со всем этим богатством делать. Сережка мой сказал, что надо разделить между всеми участниками поровну, то есть на пять равных частей. Володька, разумеется, был против, потому что в таком случае он получил бы меньше всех, и предложил разделить на три части, после чего все обиделись на него, потому что тогда его доля на человека… То есть как на участника общего дела получалась самая большая. А Лешка Смирнов слушал, слушал и посоветовал всем не разевать рот на то, что принадлежит только ему. А потом сказал, что десять процентов нам с Лаленковым, десять Володьке Баруздину, а остальное им с Иркой.
Баруздин, конечно, обиделся, но потом потребовал еще пятнадцать процентов, пообещал, что тогда найдет надежного покупателя, и тут же начал кому то звонить.
— Кому, не помнишь?
— Он, когда говорил по телефону, выходил из комнаты.
— Не банкиру, случайно?
— Вроде нет, хотя про какого-то банкира разговор до этого был. Но потом нашел кого-то другого, потому что банкир — наемный служащий, денег у него своих нет, а деньги у хозяина банка. Получается, что лишний посредник, который еще заберет от нашей доли столько, что нам на всех если десять процентов останется, то это в лучшем случае. Баруздин, кажется, говорил, что тот человек занимается биржевыми операциями не только на наших биржах, но за границей: в Лондоне, в Токио… И все у него очень успешно, и все его деньги там. Еще Сережка уточнял у него, возможно ли получить банковскими векселями, чтобы не тащиться через границу с наличкой. А Ирка спросила: можно ли виллу в качестве оплаты на Лазурном Берегу… Потом все смеялись и говорили, что можно купить целый остров на Мальдивах, построить на нем виллы и ходить друг к другу в гости. Все такие счастливые были… Я тоже радовалась. А чему радовались? По-честному, нужно было делить на три части. Тут же раздать и разойтись. Володе Баруздину, если покупателя найдет, каждый потом принес бы из своей доли. Нам с Сергеем за то, что настояли на том, чтобы на остров ехать, — ведь Смирнов не верил в эту сказку. Лаленков так на него наседал, что тот сломался наконец. Да и то для Смирновых это много… Когда мы с Сергеем уходили, я попросила в счет нашей будущей доли камушек один… То есть брошку с рубином и брильянтами. Так на меня все сразу заорали, дескать, какая я безрассудная — собираюсь ходить по ночному городу с миллионом евро в кармане…
— А где теперь эти драгоценности?
— Ну откуда же я знаю? Мы уходили, клад оставался у Смирновых.
— После этого не встречались всей компанией?
— Встречались, разумеется. Баруздин сообщил, что у него все на мази. Покупатель только хотел посмотреть товар, и Володька ему должен был привезти показать и продать как раз ту брошку с рубином. Сергей потом дома даже сказал мне, что после продажи этой брошки нам надо купить «Мерседес», а то у нас «Пежо» маленький, да и кредит за него еще не выплачен. А так отдадим нашего «пыжика» обратно в салон и там же возьмем «мерс». А мне он пообещал гарнитурчик с брюликами. Но я тогда уже не сомневалась, что обманет и что развод неминуем как смерть…
Лаленкова произнесла это страшное слово, и голос ее дрогнул, на глазах появились слезы…
— У тебя нет глоточка чего-нибудь крепенького? — спросила она. — Чтобы уже окончательно успокоиться.
— Виски, — сказала Самохина и вдруг вспомнила, что последним, кто пил из этой бутылки, был как раз муж Светланы.
Она принесла бутылку, поставила на стол, потом заглянула в холодильник, в поисках какой-либо закуски. Услышала, как гостья взяла бутылку и наполнила стакан.
— Льда прихвати и чем-нибудь разбавить: колу или содовую.
Ни того, ни другого не нашлось. Была только бутылка минералки, и, доставая ее из холодильника, Лена вдруг замерла: до нее только сейчас дошло, каким спокойным голосом попросила льда убитая горем гостья. Хотя это еще ничего не значит: возможно, и Светлана обладает выдержкой, да и успокоительные таблетки действуют.
