— И себе налей, — приказала Лаленкова, — помянем муженька моего непутевого.
Осушили стаканы: Света выпила почти половину и поморщилась, а Лена — то, что накапала себе на самое донышко.
— Знаешь, как мы познакомились? — спросила Лаленкова. — Он тебе не рассказывал?
— Нет.
— Я в баре с подружкой была, а он с Лешкой Смирновым. Посидели, потом парни в гости позвали, продолжить вечер. Зима была, а я в новых сапожках. Красивые такие, австрийские. Мы идем, и я сама себе нравлюсь. Родители Сергея были в отъезде. Расслабились мы немного. Да, забыла сказать, что подружка моя по дороге слиняла, а Лешка не пошел ее догонять. Ну да, расслабились мы, я-то не настолько, чтобы себя потерять, а Лаленков размяк, начал сразу в любви признаваться, умолял остаться у него. Но я — ни в какую. Смирнов под шумок исчез. Я собираюсь тоже уйти, дубленочку надела, а одного сапога нет. Все мы с Лаленковым перерыли. Пришлось остаться до утра. Потом уж Смирнов пришел, когда мы в постели лежали. Принес пива и сапог мой. Вот такая у них, блин, дружба была. Два дня я у Сергея гостила, а потом родители вернулись, и он поехал меня провожать. Когда прощались, я в шутку спросила: «Когда свадьба будет?» А он не стал увиливать и ответил, мол, когда скажешь. Ну вот так у нас и продолжилось знакомство. Потом свадьба, ну ты была там, помнишь, как весело было. А теперь… Теперь все это в прошлом.
Светлана показала глазами на бутылку и вздохнула:
— Наливай!
Выпили молча, и Лаленкова сразу закурила.
— Не знаю, всерьез ли вы собирались разводиться, но Сережка очень переживал, когда ты вдруг исчезла, — сказала Лена. — Искал тебя, думал даже, что ты у тетки в деревне или что к Кондрашовой уехала…
— К кому? — не поняла Светлана.
— К Кондрашовой, на номер которой ты звонила перед исчезновением.
— А-а, — сообразила наконец Света, — это коллега бывшая. Ну да, вот как раз я у нее и была. А так-то мы с ней почти не общаемся… Теперь-то уж точно долго не увидимся. Интересы у нас, как выяснилось, разные. Да что мы о ней и о ней! Давай лучше о том, как мне дальше жить. Я теперь вдова. Ирки Смирновой — моей лучшей подруги — тоже теперь нет…
В этот момент позвонил Федор, и Самохина ответила ему, продолжая сидеть за столом, не уходя для разговора в другую комнату, чтобы Лаленкова не подумала, что она что-то от нее скрывает.
— Одна радостная весть все-таки есть, — сказала она в трубку. — Света Лаленкова нашлась. Сидит у меня на кухне, мы ее мужа поминаем.
— Ну слава богу, — обрадовался Федор. — Утешь ее по возможности. И не отпускай никуда от себя. Пусть переночует, дверь на все засовы обязательно закрой. А я утречком подскочу. Пока никаких новостей.
— Кто звонил? — поинтересовалась Лаленкова, когда Лена закончила беседу.
— Мой друг. Он помогал нам с Сергеем тебя разыскивать. А теперь советует тебе остаться у меня и немного прийти в себя. Переночуешь и успокоишься.
У Светланы выступили на глазах слезы. Она закрыла ладонями лицо и прошептала:
— Спасибо. А я даже не знала, что у меня есть такая хорошая подруга.
Они еще немного посидели за столом, а когда Лена повела гостью в предназначенную для нее комнату, Лаленкова машинально взглянула на себя в зеркало и, заметив, что Самохина перехватила ее взгляд, предложила:
— Надо бы завесить его. Ведь так, кажется, полагается, когда кто-то умирает.
Лена так и сделала. Правда, такого большого куска ткани в доме не нашлось, и пришлось воспользоваться старым парафойлом.
Глава шестая
Рано утром Света ушла. Сказала, что в полицию, чтобы ее не искали, а заодно узнать, как идет расследование убийства ее мужа. Лена предложила подвезти ее до отдела полиции, но Лаленкова отказалась, пообещав позвонить после того, как освободится. Расставаясь, она обняла Лену и поцеловала.
— Мне так тяжело сейчас, — прошептала она.
Позвонила Светлана около полудня, доложила, что ее исчезновением никто и не занимался, а убийством Лаленкова занимается следственный комитет. Но следователь хам, задавал множество вопросов, в том числе о ее отношениях со Смирновыми и с Владимиром Баруздиным. Оказывается, все эти преступления объединены в одно дело. Следователю она рассказала все честно про дружбу с семьей одноклассника ее мужа и о некотором разладе в их собственной семье. Даже призналась, что пыталась уйти от Сергея, развестись, но, пожив два дня вдали от него, поняла, как любит мужа и как ей тяжело без него…
Говорила Света не спеша, очень уверенно и спокойно.
— Про остров ничего не говорили?
— Про какой остров? — наигранно удивилась Лаленкова. — А, про тот самый, на который мы на катере плавали? А что про него говорить? Островок как островок — маленький и необитаемый. Не Мадагаскар и не остров Гоа даже.
Судя по ответу, Светлана не сомневалась в том, что ее разговоры прослушиваются.
— Позвонила родителям Сергея, сообщила им страшную весть. Забот теперь много. Свободное время, чтобы выбраться пообщаться, появится не скоро… — И Лаленкова закончила разговор.
Лена все утро после ухода Лаленковой не могла отделаться от мысли, что она что-то упустила: что-то очень важное проскользнуло мимо ее сознания, и теперь она мучительно пыталась вспомнить, что именно. Казалось, эта потерявшаяся в суматохе мысль поможет поставить все на место и понять, как что произошло и кто виноват во всех этих преступлениях. Она сидела перед компьютером, как будто пытаясь найти отгадку именно в нем: в интернете, в социальных сетях, в фотографиях убитых друзей. Рассматривала выложенные Смирновым школьные фотографии, общую классную, на которой они были запечатлены, кажется, в пятом классе. Лена стояла во втором ряду очень серьезная, рядом с ней напряженный Лаленков, а со стороны на них косился Смирнов и неизвестно чему удивлялся. Наивные дети, которые еще не знали, да и не могли знать своего будущего…
Пару раз звонил Федор, сообщил, что занимается делами, но рассчитывает скоро подъехать вместе с Шариком. Пришлось переключиться на приготовление обеда. Она как раз успела к приезду друга. Узнав, что стол уже накрыт, Федор сказал, что не откажется, а Шарик вряд ли будет есть, потому что сыт. Собака, видимо, не расслышала этого его утверждения и навернула миску риса с кусками мяса. За обедом Лена рассказала о вчерашнем визите Лаленковой, описала ее состояние и вспоминала, о чем они беседовали.
Федор слушал, кивая. А потом сказал:
— Очень хорошо, что она жива, но печально, что погибли все остальные участники этой истории. Потому что теперь и подозревать некого. Каждый из них мог проболтаться кому-нибудь. В этом случае остается надеяться, что мужчины по определению менее болтливы. А если судить по хронологии событий, то первыми погибли Смирновы. Из чего можно сделать вывод, что несдержанной на язык оказалась Ирина. Я был у них в квартире, осмотрел, что успел, и могу предположить, как все происходило. Ее и убили первой, потому что посчитали, вероятно, что все, что она знает, она уже рассказала. Стали допрашивать Алексея, который видел, как убивали жену, а потому был сломлен с самого начала и рассказал сразу все, надеясь, что его пощадят. Но этого не произошло. Судя по всему, он сообщил убийцам, что драгоценности забрал Володя, и назвал его адрес. После чего пошли уже к Баруздину, ничего не нашли. Зато забрали телефон, уверенные в том, что уж Лаленков точно знает, потому что больше некому, но по неосторожности застрелили его… Теперь получается, что опасность грозит именно жене Лаленкова, потому что она — единственная, кто может знать, где хранятся все ценности.
