Из приведенного фрагмента доклада следует, что операции «Кларет» дали ход, несмотря на запрет премьер-министра. Когда командор Крэбб не вернулся с задания, было принято решение не вести его поиск, чтобы не волновать русских. От Крэбба отказались все: и МИ-6, и военно-морская разведка, и Адмиралтейство.
Вот как мне объяснил эту путаную ситуацию британский историк Найджел Уэст, также проводивший собственное расследование дела Крэбба:
«Операцию „Кларет“ планировал Тед Дэйвис, работавший в апреле 1956 года под руководством шефа Лондонского отделения СИС Николаса Эллиота. Вопросами юрисдикции и согласований занимался Джон Генри. Контакты с Форин-офис были в ведении Майкла Вильямса.
Когда план операции был подготовлен, Эллиот обратился за согласием к руководству Форин-офис, а именно — к Вильямсу. Майкл Вильямс вместо того, чтобы запросить соответствующее разрешение, дал его сам без каких-либо дальнейших согласований. В день получения запроса от Эллиота, 7 апреля, скоропостижно скончался его отец, преподобный Фредерик Вильямс. И его мысли были совсем не о работе.
Получив ״добро“ от Вильямса, Эллиот приступил к осуществлению операции ״Кларет“, фактически не имея на нее согласия руководства».
Примерно такую же картину нарисовал мне в личной беседе и сам Николас Эллиот. После такого конфуза многие военные и министерские чины в Лондоне лишились своих должностей. В почетную отставку был отправлен генерал-майор Джон Синклер. Его место на посту руководителя Сикрет Интеллидженс Сервис занял бывший шеф контрразведки сэр Дик Уайт. Сам же генерал — майор смог удовлетвориться лишь должностью директора завода по производству асбеста (!).
В почетную ссылку в британское посольство в Бонне отправили проштрафившегося Майкла Вильямса. На посту советника Форин-офис по связям с разведкой его сменил Джеффри Макдермотт.
С руководства Лондонским отделением СИС сняли Николаса Эллиота. Был подписан приказ об увольнении из МИ-6 Теда Дэйвиса. После ухода Дика Уайта на работу в СИС директорское кресло в МИ-5 получил его заместитель сэр Роджер Холлис.
В Адмиралтействе подыскали замену Первому лорду сэру Джеймсу Томасу и шефу военно-морской разведки контр-адмиралу Джону Инглису.
Вынужден был подать в отставку и премьер-министр сэр Энтони Иден. Его сменил коллега по партии тори Гарольд Макмиллан. Вот такая нешуточная перетряска случилась из-за провальной миссии Крэбба.
Лжесвидетель
Что же все-таки произошло с командором Крэббом 19 апреля 1956 года?
Простой ответ в начале XXI века предложил наш соотечественник и, как выяснилось, весьма неважный выдумщик Эдуард Кольцов. Его консультантом выступил отставной полковник КГБ Станислав Лекарев. Это они на пару замусорили отечественные СМИ своими фантазиями о герое «холодной войны», подводнике спецназа «Барракуда», отрезавшем голову вражескому диверсанту Крэббу, когда тот устанавливал магнитную мину под корпус крейсера «Орджоникидзе» на стоянке в портсмутской гавани. Затем закрытым указом героя якобы наградили орденом Красной Звезды.
Никаких доказательств своего подвига лихой рассказчик предъявить не мог. Но ему поверили все и сразу. Телеканал РЕН ТВ до сих пор в своих передачах время от времени крутит отрывки из «откровений морского дьявола».
Оба фантазера утверждали в своих интервью, что материалы дела Крэбба засекречены и у нас, и в Англии на века и никто не сможет оспорить их заявлений. Но в этом они просчитались. Архивы были рассекречены. Более того, до недавнего времени оставался жив командир группы подводников крейсера «Орджоникидзе» капитан 1 ранга Евгений Романов. Вот несколько отрывков из записанного мною интервью с ним:
«На крейсере под моим руководством было три штатных водолаза для проведения ремонтных и осмотровых работ. Никаких посторонних или приписанных к кораблю на время похода водолазов на крейсере «„Орджоникидзе“ не было.
Водолазов в Портсмуте пришлось использовать после того, как мы обнаружили чужого подводника у корпуса корабля. Начштаба Ярошевич, да и многие другие, полагали, что этот подводник вполне мог прикрепить к днищу корабля какую-нибудь „коробочку“. Так что до выхода в море мы наладили помпу и три штатных водолаза тщательно проверили всю подводную часть корпуса крейсера.
Осмотрели винты, проверили все забортные отверстия. А их на подводной части корпуса немало. Начиная с небольших, размером в спичечный коробок, и кончая кингстонами охлаждения главной турбины диаметром до 800 миллиметров, то есть около метра.
Евгений Викторович Романов - командир группы подводников крейсера «Орджоникидзе»
Руководство отряда была не на шутку взволновано. Беспокоился и командир похода Котов, и начштаба Ярошевич. Всех интересовало, что этот подводник возле нас делал. Нас собрал к себе начальник штаба. Стал расспрашивать. Спросил и меня:
— Как ты думаешь, зачем он всплыл?
Я сразу ему ответил:
— Во всяком случае, не для того, чтобы поприветствовать нас по случаю прибытия в Англию.
Я своих водолазов на осмотр подводной части корпуса отправил накануне отплытия. Почему не сразу? Мы, откровенно говоря, не верили, что нас могут подорвать в Портсмуте во время стоянки. Это ж скандал! Другое дело — на обратном пути. На этот случай прорабатывался такой вариант: перевести Хрущева, Булганина, Курчатова и Туполева во время возвращения на эсминцы — ״Совершенный“ (это проект ״тридцатка-бис“, я на нем ранее плавал) и ״Смотрящий“. Но в итоге сочли это дело ненужным.
Перед осмотром корпуса я ребятам сказал тогда:
— Смотрите внимательно. Если какую-нибудь ״коробочку“ увидите, сразу сообщите. Но руками не трогайте. Для этого саперы есть. Только скажите, где, в каком шпангоуте ее увидели.
Ребята все внимательно осмотрели. С утра до вечера работали, все три водолаза крейсера. Ничего не нашли. Англичане это видели. Они вообще все время за нами наблюдали. В открытую, ничего не стеснялись. Ну и мы тоже за ними приглядывали. А как же иначе?! Дело житейское. Доверяй — но проверяй…
Единственное дополнительное оборудование, которое смонтировали на борту перед походом — это оборудование связи в каютах для гостей. Никакой новой техники — акустической или прочей — на крейсер перед походом не ставили…
Что я помню о всплытии подводника?
Это произошло утром 19 апреля. В 8 часов у нас на крейсере подъем флага. Я иду по верхней палубе, рядом — миноносец ״Совершенный“, корабли стояли борт в борт. Гляжу, на миноносце мой давний приятель — главный мичман Горохов. Я ж до 55־го года с ним вместе служил на ״Совершенном“.
— Здорово! — говорит.
— Здравствуй! — отвечаю.
