– Тогда почему Клиффорд не может найти Солнце? – поинтересовалась Марианна Вележева, исполнявшая роль эксперта-техника экспедиции. – Если известно, где располагается войд?
– С Земли определить его местонахождение легко, но из самого войда – проблематично, так как скопления галактик располагаются вокруг него равномерно, и где наш Млечный Путь – неизвестно. Я думаю, в конце концов Клиф найдёт нашу галактику, а там и Солнце. Другое дело – что нам даст сам войд.
– В каком смысле?
– Вы знаете, что вакуум не есть пустота в полном смысле этого слова. Он представляет собой упругую квантованную среду, заполненную полем Хиггса и океаном безмассовых частиц – квантонов, осцилляция которых порождает элементарные частицы, в том числе – античастицы.
– Не надо читать лекции, Всеволод, – прервал его Руслан.
– Хорошо, не буду, – легко согласился Шапиро. – Тогда, если говорить совсем по-простому, войды тоже эволюционируют, и в них должно происходить движение материи.
– Какой? – вежливо спросил Шеридан.
– Надо искать. Я чую, что мы здесь не одни.
– Любите же вы экстравагантные выводы, коллега.
– Что есть, то есть, – согласился физик. – Но ведь так интересней жить, вы не находите? Майор, разрешите я поработаю с Клиффордом «один на один»? Всё равно ведь пока делать нечего.
Руслан посмотрел на Маккену.
– После проверки функционирования всех систем, – сказал капитан бесстрастно.
– Тогда я с вами, – сказал Шеридан.
– Ради бога, не помешаете.
– А чем будем заниматься мы? – спросила Вележева.
– Предлагаю партию в шахматы, – улыбнулся Руслан.
– Я серьёзно.
– И я серьёзно, спешить нам некуда. До тех пор пока мы не определимся, где именно и в какие времена прыгнули, делать будет нечего.
– Абсолютно с вами согласен, – сказал Шапиро. – Как говорил мой приятель, в такой ситуации не надо спешить, но не следует и торопиться.
– Вы шутник, Всеволод, – пожурил его Шеридан.
– Стараюсь не отказывать себе в удовольствии пошутить.
– Отказаться можно от чего угодно.
– Кроме жизни.
– Вас не переговоришь.
– И не надо.
– А интересно всё-таки, – вдруг заговорил Слава Иванов, сидевший с задумчиво-отрешённым видом. – Что, если мы и в самом деле попали в прошлое до момента нашего прыжка? Вернёмся на Землю, встретим самих себя.
Терёшин хихикнул:
– Тебя и одного в нашей команде много.
– Я никому не мешаю, – обиделся бортинженер.
– Жду указаний, – повернул голову к Руслану Маккена.
Руслан сделал паузу. В такие ситуации он не попадал ни разу, положение казалось почти безнадёжным, ждать помощи было не от кого, однако это не снимало с него ответственности за судьбу экспедиции и обязанности принимать решения. И выглядеть он должен был не менее уверенным, чем Маккена.
– Объявляю вторую степень ЧС. Скафандры не снимать даже в каютах. Всем искать выход из положения. Появятся идеи – предлагать немедленно, даже если эти идеи кому-то покажутся сумасбродными. Капитан, делайте всё, чтобы корабль мог двигаться.
– Принято.
– Всеволод, Майкл, вы многое можете подсказать Клиффорду, подключайтесь к нему и работайте. Вопросы есть?
Тишину кают-компании не нарушил ни один звук.
– Работаем!
Все дружно встали.
Терёшин взял Веронику Солнышко под локоть, что-то сказал ей на ухо, она засмеялась. Оба вышли.
Маккена мельком глянул на подошедшую к нему жену, лицо капитана разгладилось, и Руслан с удивлением прислушался к своему сердцу, подсказывающему, что жизнь продолжается и надо верить в лучшее.
Двое суток экипаж крейсера жил по расписанию чрезвычайной ситуации, не сетуя на положение, привычно занимаясь проверкой систем корабля, регулярно обсуждая по вечерам
[28] в кают-компании возникающие проблемы.
Шеридан и Шапиро практически не выходили из кают, занимая кокон-кресла, связанные пуповиной мыслесвязи с инком корабля.
Серджо Веласкес помогал экипажу настраивать вышедшие из строя узлы защиты крейсера.
Руслан был вынужден большую часть времени проводить с Марианной Вележевой, иногда посмеиваясь в душе над собой: слышала бы их разговоры Ярослава.
На третий день Клиффорд объявил об открытии странного аттрактора, названного физиками, работавшими с ним, «негравитационной линзой». Находился аттрактор на расстоянии около десяти световых лет от корабля, и Шапиро вновь заговорил о наличии жизни в «великой пустоте» как об отражении парадигмы закономерности этого явления. Шеридан не преминул начать спор с коллегой, однако Руслан отвлёк обоих, предложив Маккене подойти к «линзе» поближе.
– Энергии на поход хватит? – закончил он.
– Надо бы экономить… – заикнулся бортинженер.
– Зачем? – фыркнул Терёшин. – На оставшуюся жизнь нам и одного вакуумсоса достаточно, если не удастся починить остальные.
– Хватит, – сказал Маккена. – Но я бы посоветовал вам этого не делать.
– Вы думаете, наш прыжок помешает Клифу искать Млечный Путь?
– Практически не помешает, – сказал Шапиро. – Память у Клифа не хуже моей.
Космолётчики засмеялись.
– Решайте, сэр, – закончил Маккена дипломатично.
– Остаёмся на месте, – сказал Руслан. – Ещё предложения есть?
– Надо искать, – заявил Шапиро.
– Что?
– Спасителей, разумеется. Клиф обнаружил «линзу». Давайте пошлём туда приветственную телеграмму, предложим, образно говоря, мир и дружбу.
– Но «линза» ещё не форпост цивилизации, – засомневался Фридман.
– Узнаем.
– Наш радиосигнал будет идти туда десять лет, – напомнил Иванов.
– Разве наша «струнная» связь вышла из строя?
– Нет.
– Пошлём «струну», если создатели «линзы» действительно разумны, они поймают депешу и ответят.
– Коллега, вы меня поражаете своей наивностью!
– Что я сказал поразительного? Предлагаю предпринимать хоть какие-то шаги, а не сидеть сложа руки и ждать конца. Майор, я не прав?
– Попробуем, – сказал Руслан решительно.
Прошли ещё сутки. А на четвёртый день дрейфа в пустоте войда Клиффорд доложил всем по интеркому, что «негравитационная линза» увеличилась в размерах.
