– И удрать?
– Типун тебе на язык, Марк! – хмыкнул Ржичка.
– После того как мы свернём верфь в «струну», запустим в «загон» для «крокодилочерепах» один из наших катеров, нагружённый взрывчаткой, а сами снова уйдём под «зеркало». Пока ящерицы опомнятся, дело будет сделано, и поход к Земле не состоится.
Рубку снова заполнила шелестящая тишина.
Очнулся Леон:
– Ты сумасшедший, Тео! Не зря от тебя жена сбежала.
– Хорошо, что не к тебе, – засмеялся бортинженер, не умевший обижаться.
– Командир, он шизофреник, не слушайте его!
– Одного катера для уничтожения стоянки с «крокодилами» не хватит, – задумчиво сказал Ржичка.
– Мы погибнем…
– К чёрту твои стенания, Маркус! – взорвался второй пилот. – Не знал, что ты такой трус!
– Я не трус, – флегматично возразил Леон. – Но и лезть в драку при таком соотношении сил – безумие!
– Наши предки дрались за свободу в ещё более худшем положении и побеждали!
– Допускаю…
– А я знаю! Во Второй мировой войне русские вообще грудью ложились на амбразуры дотов!
– То была такая война…
– Война всегда война, и все жить хотят.
– Закончили? – осведомился Бунич недобрым голосом.
Голоса космолётчиков стихли.
– Объявляю приказ. Никто, кроме нас, не знает о великой угрозе Федерации. И никто, кроме нас, не в силах помешать походу «крокодилов» к Земле. Идея Теодора реализуема. Хотя одного катера для уничтожения всего «загона» с корабля ящериц не хватит. Подготовим к взрыву крейсер. Только взрыв «Непобедимого» даст необходимый результат.
– А мы? – пискнул кто-то.
– Упакуемся в «пакмак» и нырнём под «зеркало». Будем ждать наших. В беде нас не оставят.
– Я имею право высказать своё мнение? – бесстрастно спросил Портер.
– Слушаем.
– Леон прав, мы погибнем… но я – с вами!
Космолётчики зашумели.
Ржичка захохотал, Оссовски похвалил коллегу, и даже Леон позволил себе пошутить:
– Молчун (все часто называли Портера молчуном за редкий дар молчаливого присутствия) ошибается редко, только когда заговорит.
Общий смех был ему наградой.
* * *
Через полтора часа инк предложил команде оценить разработанный план действий. План был одобрен четырьмя голосами против одного воздержавшегося: им оказался сам инициатор идеи Теодор Оссовски. Почему он воздержался, никто у бортинженера не спрашивал, космолётчики посчитали это своеобразным извинением за приглашение поучаствовать в смертельно рискованном мероприятии.
Неожиданно инк «Непобедимого» испытал колебания, каких от него не ждали.
– Пан капитан, – сказал он после обсуждения процедур, – не будет ли нескромным с моей стороны кое-что предложить вам конфиденциально?
– У меня нет тайн от моих парней, – ответил слегка озадаченный Бунич.
– Лично я не могу привести в исполнение план взрыва корабля.
– Это сделаю я. – Капитан имел в виду особый пароль-ключ, позволяющий ему отключать системы безопасности крейсера.
– В таком случае я буду безнадёжно повреждён.
– Ну-ну… да.
– Нельзя ли каким-нибудь образом сохранить мою индивидуальность?
Инк не был человеком и не создавался как личность, обладающая эмоциями, однако в голосе Пана Станислава явно читались нотки смущения. Впрочем, космолётчики относились к нему как к равному со времени первого полёта.
– Тео, мы можем что-нибудь сделать? – спросил Бунич.
– Разве что забрать с собой плагин, – ответил Оссовски, – блок памяти.
– Кто тогда направит крейсер в «загон»? – поинтересовался Леон.
– Для этого мозги не нужны. Поставим простенькую временную программу, зарезервируем, и всё пройдёт как по маслу.
– Ох рискуем!
– Опять ты за старое?
– Да нет, – смутился первый пилот, – я не о себе думаю, главное, чтобы мы не напрасно пересаживались. Да и машину жалко.
– Это верно, – грустно согласился Ржичка.
Они настроили резервный компьютер, мощности которого должно было хватить на маневры и выполнение задачи, пересели в десятиместный шлюп, имеющий «зеркальную» защиту, забрали с собой блок памяти Пана Станислава, который впоследствии мог послужить базой для воссоздания его «личности», и удалились от планеты ящериц на два десятка тысяч километров, не выходя из-под вуали преобразованного вакуума, превращавшей «пакмак» в аппарат-невидимку.
На фоне роящихся в космосе спейс-машин ящериц «Непобедимый», также накрытый пузырём «зеркала», не был виден, поэтому ожидали развязки событий с замиранием сердца.
«Непобедимому» понадобилось меньше десяти минут на ориентацию в пространстве и наведение компактификатора. Удар по верфи, напоминавшей с расстояния в двадцать тысяч километров гигантскую гусеницу, обросшую ворсинками и крылышками, издали особого впечатления не произвёл: «голова гусеницы» потеряла форму – и только. Но видеоаппаратура шлюпа выдала картинку в приближении, и стало видно, что в многосложном теле верфи проделаны огромные тоннели и «ущелья», а выходной рогатый «хвост гусеницы» – стапель, с которого и срывались «крокодилочерепахи», и вовсе исчез.
Все вздохнули с облегчением.
– Классно выглядит! – сказал Леон. – Теперь они точно долго не смогут восстановить завод.
– Я плохому не научу, – хвастливо заметил бортинженер, разглядывая «метель», завертевшуюся над повреждённой верфью: среди аппаратов на орбите началась паника.
– Теперь сработал бы взрыватель, – пробормотал Портер. – Чего он медлит?
Словно услышав его слова, в центре отстойника «крокодилочерепах» вдруг загорелся огонёк, вырос в стремительно расширяющийся колючий огненный пузырь и лопнул, пробивая ручьями пламени готовые к использованию корабли пособников Знающих-Дорогу.
Ещё один вздох вырвался у членов экипажа, на сей раз сожалеющий. Корабль давно стал для всех родным домом, и его потеря никого не радовала, несмотря на успех задуманного: судя по видеопанораме, выданной инкомом шлюпа на полусферу переднего обзора, от «загона» с тысячью гигантских боевых кораблей не осталось почти ничего, лишь обломки монстров разлетались в разные стороны.
– Прощай… – пробормотал Портер виноватым тоном.
– Прощай… – повторили за ним все космолётчики. Чувства у всех были примерно одинаковыми.
– Интересно, нас скоро обнаружат? – со смешком спросил Леон спустя несколько минут.
– Уходим на три единицы, – сказал Бунич, ещё не зная, что ждать подмогу придётся не один день.
