Бакс ничего не сказал, но его зрачки расширились.
— Раздражение — это дорога к проблемам, Грег, тут ты прав, — сказала Клаудия.
— Прошу прощения. Это всего лишь потеря контроля на одно мгновение.
— Если ты достанешь свою пушку, — предупредила Клаудия его друга, — я пристрелю его, а потом тебя. Ты понял меня?
— Надеюсь, что да, — ответил тот.
— Вызови копов, Маккей, — попросил Бакс.
— Это какой номер — три-одиннадцать или девять-одиннадцать? — уточнил Маккей, но не сделал никаких движений в сторону телефона.
— Робин, выйди отсюда, — скомандовала Клаудия.
Робин поднялась на ноги, осторожно ощупывая рукой свою щеку. Из уголка ее рта стекала тоненькая струйка крови.
— О, Грег, — произнесла она, скорее ошеломленно, чем обиженно, поскольку еще не совсем осознала, что произошло. Посмотрев на Клаудию, она махнула рукой. — Эй, опусти свой пистолет.
— Я так и сделаю, когда мы с тобой выйдем из этой квартиры.
— Вооруженная феминистка, — констатировал Бакс. — Вот типичное противоречие, возникшее из-за того, что вы игнорируете наше фаллическое превосходство. — Его голос прозвучал холодно. Он обошел Клаудию, так что она оказалась между ним и Маккеем, и направился к окну гостиной.
— Если ты не заткнешься, я отстрелю твой фаллический символ, — сказала Клаудия. — Пойдем, Робин.
— Он никогда меня раньше не бил, — растерянно произнесла девушка.
— Видимо, ты никогда раньше ему не возражала, — предположила Клаудия.
— Она часто мне противоречит, — сказал Бакс. — Я воспользуюсь телефоном, хорошо? Вызову полицию. Если Робин захочет выдвинуть против меня обвинение, это ее право. Но ты вторглась в чужой дом и запугивала нас, так что… — Он нагнулся, чтобы взять трубку беспроводного телефона с базы, и в то же мгновение оконные стекла позади него разлетелись вдребезги от очереди из автоматического оружия, а осколки, обрывки жалюзи и штор полетели в комнату.
Клаудия бросилась на пол, увлекая за собой Робин. Рыжая вскрикнула. Одновременно раздались крики Бакса и его приятеля.
Внезапно стрельба прекратилась, и Клаудия почувствовала запах пыльного покрытия из сезаля. Она повернула голову к окну, сильнее прижимая к полу Робин, которая в панике извивалась под тяжестью ее тела, и увидела, что Маккей сползает по дальней стене, оставляя на обоях кровавую полосу.
Неожиданно через разбитое окно со стороны улицы в комнату шагнул мужчина. С грубоватым лицом, коренастый, испанского типа, одетый в черную рубашку и джинсы, с автоматическим оружием в руках, он уставился на ноги Бакса, торчавшие из-под стола.
Клаудия выстрелила, целясь ему в грудь, но Робин в этот момент пошевелилась, пытаясь освободиться, и пуля попала в оконную раму рядом с киллером. Тот нырнул вниз, стреляя наугад. Клаудия помогла Робин подняться на ноги, одновременно оглядывая изрешеченную гостиную в поисках Бакса. Увлекая за собой всхлипывающую девушку, она побежала к задней двери, где у стены лежал Маккей.
Бакса нигде не было видно. Слева хлопнула дверь. Значит, он скрывался где-то в другой части дома.
— Бежим! Через задний вход! — скомандовала Клаудия.
Спотыкаясь, Робин распахнула дверь и выскочила в соседнее помещение, но это был не задний двор, а маленький гараж. Они оказались в ловушке.
Позади них снова началась стрельба. Клаудия оглянулась и увидела, что Бакс выбежал из спальни, поливая пространство вдоль разбитых окон свинцом из своего автоматического оружия. Клаудия нажала на рычаг подъемника, и гаражная дверь стала подниматься с медлительной торжественностью. Клаудия подтолкнула Робин за разбитый «ягуар», который мог послужить временным прикрытием. Когда дверь наконец поднялась, никакой пальбы в качестве приветствия не последовало.
Под мрачным покрывалом ночи воцарилась полная тишина.
— Беги, — приказала Клаудия. — Отправляйся к соседям и позвони в службу спасения девять-одиннадцать.
Робин помчалась в сторону мерцающей поверхности бассейна и расположенного за ним здания, в котором находился клуб кондоминиума.
[3]
Клаудия вернулась к двери, приоткрыла ее и громко закричала:
— Полиция! Бросить оружие! — Она прислушалась, но из дома не донеслось ни звука. Пригнувшись, она вошла в дверь, нацелив пистолет на противоположный угол.
В гостиной было пусто.
Клаудия проверила Маккея — его пульс не прощупывался. Прядь волос лежала на горле мужчины как веревка, издавая запах сандалового дерева. Она прошлась по комнатам, но никаких следов Грега Бакмена не обнаружила. Выйдя из дома, Клаудия направилась в гараж, а потом к фасаду дома и снова вернулась в гостиную.
Ни киллера, ни Бакса — никого. С парковки рванул почти новый черный джип, он переехал газон и пронесся через главный въезд, разбив в щепки деревянный шлагбаум, который поднимался недостаточно быстро. Машина почти мгновенно исчезла из виду. Клаудия успела заметить, что номер начинался с литер TJ, но и только.
Почти тут же завелся другой двигатель, и из гаража Бакса на площадку вылетел «ягуар». Она побежала за ним, приказывая Баксу остановиться. Должно быть, он вылез через окно и обошел дом с другой стороны. «Ягуар» проскочил въезд и понесся за джипом.
Клаудия Салазар положила пистолет у ног, достала из куртки полицейское удостоверение и присела, ожидая прибытия копов. Издалека уже слышалось завывание полицейских сирен. Нервы были настолько напряжены, что она почувствовала мелкую дрожь в руках; ее знобило от мысли, что Уита, возможно, уже нет в живых.
Глава 40
В воскресное утро дом Фрэнка был наполнен мелодиями в стиле диско. Постаревший певец наслаждался звуком собственного голоса, доносившегося из динамиков. Звучала одна из его любимых песен — «Когда ты уходишь», которую он сумел в свое время сделать хитом. Расчувствовавшийся Фрэнк лежал на диване, вытирая платком слезы умиления, и пил кофе из чашки, которая стояла у него на животе. Левой ногой он слегка притопывал в такт музыке.
— Неужели ты действительно сам себя слушаешь? — удивленно спросил Гуч. Он стоял возле маленькой фонотеки, в которой были представлены исключительно компакт-диски Фрэнка Поло.
— Это промоутерские копии, — ответил Фрэнк, едва не всхлипывая от нахлынувших воспоминаний. — Мы часто играем их в клубе, потому что эти песни до сих пор очень популярны.
— Фрэнк. — Уит присел у ног певца и убрал чашку с его живота. — Мне нужно, чтобы ты хорошенько подумал.
— Боже мой, думать — это последнее, что я хотел бы сейчас делать. — После небольшой паузы Фрэнку показалось, что ему удалось сказать нечто остроумное, и он нервно рассмеялся, но Уит и Гуч его не поддержали.
