Более всего во время придуманной им терапии помогали воспоминания об одном неординарном случае на Дальнем Востоке.
В тяжелые послевоенные годы он проходил службу в Приморском крае в составе гвардейского истребительного авиационного полка Военно‑воздушных сил Тихоокеанского флота. Служил командиром экипажа, затем старшим летчиком, командиром звена, заместителем командира эскадрильи по политической части.
Однажды, патрулируя акваторию Японского моря, Беляев вел группу самолетов «Ла‑11» по маршруту, соединявшему несколько островов с материком. Когда до берега осталось двести километров, начал барахлить мотор – отказал топливный насос.
Под самолетом – куда ни глянь – бесконечная гладь океана. Глазу не за что зацепиться – ни торчащего скалистого островка, ни корабля, ни рыбацкого траулера. Истребитель вел себя нормально, но обороты двигателя изредка проседали, и высота в эти моменты стремительно уменьшалась.
Через несколько минут нервного полета положение усугубилось – двигатель заработал с явными перебоями. Баки были заполнены топливом, но на перемещение РУДа он не реагировал.
При отказе двигателя в полете самолет превращался в обычный планер с той лишь разницей, что быстрее терял высоту. Если отказ происходил над землей, то шанс удачно приземлиться оставался – была бы подходящая ровная площадка. Но на этот раз под самолетом раскинулся океан.
Павел дотянулся до рукоятки ручного насоса подкачки топлива и несколько раз энергично двинул ее вверх‑вниз. Двигатель моментально отреагировал и восстановил нормальные обороты; самолет прекратил снижение. Из чего летчик сделал вывод: двигателю попросту не хватает топлива.
И, схватившись за рукоять, он принялся постоянно подкачивать из бака бензин. Так и летел в сторону ближайшего берега – левой рукой ворочал ручку управления, правой совершал возвратно‑поступательные движения…
Рука довольно быстро устала.
«Надо сбавить темп и работать спокойнее», – решил летчик‑истребитель. Но машина тут же отреагировала на снижение темпа и пошла вниз. Беляеву снова пришлось поднапрячься, подавая в прожорливый двигатель порцию бензина за порцией…
Никто не считал, сколько ему пришлось сделать одной рукой мощных возвратно‑поступательных движений, чтобы самолет успешно преодолел двести километров пути. Тысячу, три, пять. Или, может быть, десять… Он работал «на автомате» и практически ее не чувствовал. Сердце гулко колотилось под кожаной курткой, по лицу струился пот.
Ведомый и другие подчиненные весь маршрут следовали рядом с командиром, наблюдали за его попытками достичь заветного берега, но ничем помочь не могли. Только поддерживали словами и неистово запрашивали КДП ближайшего аэродрома, чтобы Беляеву обеспечили аварийную посадку «с ходу».
Наконец вдали показалась полоска земли; постепенно стала различима неровная линия разновысоких сопок. Ближайший аэродром находился недалеко от моря. Руководитель полетов разрешил садиться «с ходу» – без полета по «коробочке».
На глиссаде снижения Павел сбавил темп подкачки топлива – двигателю не требовалась полная мощность. Выполнив посадку, зарулил на стоянку. А когда покинул кабину, рука буквально повисла бесчувственной плетью – ни поднять, ни пошевелить.
Почти неделю он потом приводил ее в порядок: делал массаж, прогревал, обкладывал на ночь компрессами…
Вспоминая об этом случае, Беляев с завидным упорством продолжал каждодневные многочасовые тренировки по восстановлению травмированной ноги. Было невыносимо больно, но он терпел и занимался. Когда совершенно не оставалось сил, он падал на диван и полчаса отдыхал. Потом снова принимал стойку на одной ноге с гантелями в руках. И так три недели подряд.
В апреле он снова появился в кабинете у хирурга. Тот сделал рентгеновский снимок и, не дожидаясь, пока высохнет пленка, стал у окна рассматривать последствия сложного перелома. И удивленно проговорил:
– Вы победили, голубчик, – нога практически здорова.
Но лечение продолжалось: специальные грязевые ванны, комплекс упражнений, компрессы… Потом строгая медицинская комиссия.
И наконец, единодушный вердикт: «Годен к обучению в отряде космонавтов».
* * *
Отпустив всех специалистов по домам, Королев остался в сборочном корпусе один. Аварийная бригада наладила электрику – под потолком снова ярко горели все лампы и прожекторы, освещая стоявший посередине космический корабль.
Сергей Павлович неподвижно сидел за столом. Прямо перед ним на чертежах лежала докладная записка, составленная Борисом Евсеевичем по результатам проверки электросистемы корабля. В результате замыкания выгорела одна из шин, на замену которой ушло несколько часов работы. Теперь корабль вновь был исправен, и Главный решил дать людям передышку.
Медленно поднимая голову, он осмотрел свое детище снизу до самого верха. Тяжелый «Восход‑2» выглядел внушительным даже внутри огромного сборочного корпуса. Сидевший под ним Королев казался маленьким и беспомощным человечком.
– Ну мы еще посмотрим, кто кого, – сказал он, надевая шляпу и поднимаясь со стула.
Пока он шел к выходу, под потолком корпуса носилось эхо его шагов. Когда за Главным конструктором закрылась дверь, основной свет погас. Вместо него включились фонари дежурного освещения.
В корпусе впервые за последние три недели установилась абсолютная тишина…
* * *
Погода испортилась: заморозки сменялись ледяным дождем и холодным ветром; солнечных дней почти не было.
Покончив с теоретическими занятиями, Леонов шагал по своим делам мимо открытой спортивной площадки. И вдруг остановился – в секторе тяжелой атлетики он заметил знакомую фигуру.
– Паша! – воскликнул он, приблизившись к Беляеву. – С возвращением тебя!
Узнав голос бывшего напарника, тот даже не повернул головы. Как тягал в приседании штангу, так и продолжил.
Улыбнувшись, Алексей направился к крытому спортивному залу. Следующая пара занятий по расписанию проходила именно там.
* * *
Весь летный отряд будущих космонавтов собрался в большом спортивном зале.
После десятиминутной разминки, состоящей из легкого бега, наклонов, приседаний и махов, инструктор по физической подготовке скомандовал:
– Отряд, становись!
Народ быстро разобрался и встал в одну длинную шеренгу.
– Упор лежа принять!
Леонов вместе со всеми остальными лег и уперся руками в деревянный пол.
– Отжимания. По тридцать раз. Начали!..
На втором десятке отжиманий Алексей вдруг заметил, как в зал, прихрамывая, вошел Беляев.
– Виноват, – обратился Павел к инструктору. – Разрешите встать в строй?
– Становитесь.
