Началась подача топливных компонентов в двигательные установки.
– Зажигание!
– Есть зажигание, – нажал Шаталов соответствующую клавишу, и рядом на пульте загорелась лампа «Зажигание».
Топливная смесь воспламенилась. Струи раскаленных газов обрели ровную форму.
– Предварительная… Промежуточная… Главная… – диктовал офицер управления величину возраставшей тяги. Когда ее значение доросло до максимального, раздалась главная команда: – Подъем!
– Есть подъем.
«Тюльпан» из ферм раскрылся. Датчики зафиксировали отрыв ракеты от стартового стола.
– Есть контакт подъема! – доложил Шаталов.
– Удачи вам, орёлики, – прошептал Королев.
Ракета нехотя пошла вверх. С каждой последующей секундой она отдалялась от «стола» и набирала скорость. Рев вырывавшихся из сопел газов усиливался.
В командном пункте то и дело звучали доклады офицеров и специалистов:
– Десять секунд – полет нормальный.
– Двигатели первой ступени работают устойчиво.
– Двадцать секунд – полет нормальный.
– Параметры систем управления ракеты‑носителя в норме. Стабилизация изделия – устойчивая.
– Тридцать секунд – полет нормальный.
– Давление в камерах сгорания – в норме.
– Сорок секунд – полет нормальный.
– Тангаж, рысканье, вращение – в норме.
– Пятьдесят секунд – полет нормальный.
– Работа систем корабля – стабильная.
– Одна минута – полет нормальный…
* * *
– Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! – торжественно звучал из динамиков голос Левитана. – Работают все радиостанции и Центральное телевидение Советского Союза…
В студии на своем рабочем месте находился известный на всю страну диктор. За стеклом снаружи замерли от волнения люди. Перед Юрием Борисовичем лежал листок с только что составленным текстом срочного сообщения.
– …Сегодня, восемнадцатого марта 1965 года, в десять часов утра по московскому времени на орбиту планеты Земля выведен искусственный космический корабль‑спутник «Восход‑2»…
Настроение у людей было праздничным, глаза горели восторгом и гордостью за свою страну.
– …С бортом корабля непрерывно поддерживается радиосвязь, – четко проговаривал каждую фразу Левитан. – Товарищи Беляев и Леонов проводят работу в полном соответствии с заранее подготовленной программой…
* * *
18 марта 1965 года ровно в десять утра по московскому времени ракета оторвалась от Земли и ушла со стартовой позиции.
Когда корабль прорвался сквозь слой облачности, Беляев через иллюминатор впервые так близко увидел космическое небо. Иссиня‑черное, усеянное яркими немигающими звездами.
– Как небо? – послышался в наушниках вопрос.
Космонавты узнали голос Юрия Гагарина.
– Очень красивое, – коротко ответил Павел.
И склонил голову к другому иллюминатору, где во всей красе уплывала вниз Земля. В просветы между облачностью он увидел коричневые горы, зеленоватые лесные массивы и покрытые снегом равнины.
– Машина работает отлично, – снова подбодрил Гагарин. – Траектория полета – расчетная.
«Это хорошо, – подумал Павел. – Теперь все зависит от нас с Алексеем, от наших знаний и навыков».
И снова послышался голос с Земли. На этот раз говорил Королев:
– Я Двадцатый! Счастливого пути!
– Спасибо! – ответил командир.
Первые полторы‑две минуты полета Беляев с Леоновым не решались пошевелиться, разве что слегка крутили головами. Во‑первых, большая перегрузка буквально вдавила их тела в кресла. Во‑вторых, внимание было полностью поглощено процессом взлета и контролем бортовых приборов. Наконец, в‑третьих, оба испытывали колоссальное волнение.
На исходе второй минуты от корабля отделились двигатели первой ступени – вначале космонавты почувствовали это по легкой тряске, а мгновением позже сработала световая и звуковая сигнализация.
Тут же оба заметили всплывший откуда‑то снизу карандаш.
«Невесомость», – догадался Алексей и, подняв руку, подтолкнул его. Оставаясь на месте, карандаш закрутился вокруг своей оси.
Переглянувшись, космонавты заулыбались.
– Заря, я – Алмаз. Есть небольшие вибрации, но все приборы и системы работают в штатном режиме, – доложил Беляев. – Самочувствие отличное.
– Поняли вас, Алмаз.
В первом полете «Восхода» над головой Владимира Комарова имелся только один щиток – основной пульт управления кораблем. На «Восходе‑2» над головой командира Павла Беляева появился второй – пульт управления шлюзовой камерой. И разместили его конструкторы таким образом, чтобы при случае оба члена экипажа без труда могли дотянуться до его кнопок и тумблеров.
Для того чтобы один из космонавтом успешно вышел в открытое космическое пространство и выяснил возможности работы человека вне кабины корабля, экипажу требовалось произвести около двухсот пятидесяти манипуляций с органами управления.
Павел скользнул взглядом по надписям на втором пульте. «Люк ШК», «Клапан ШК», «ШК»… И мысленно представил, как переключает один тумблер, второй, третий… Как внутри шлюзовой камеры загорается матовое дежурное освещение, как плавно открывается входной люк шлюзовой камеры, как его товарищ входит в ограниченное пространство, и перед ним остается последняя «дверь», за которой пребывает холодный мрак и полная неизвестность…
Внутри герметичной кабины на космонавтов «смотрели» теле– и кинокамера. Земля наблюдала все, что происходило на борту корабля: как вели себя космонавты, что делали. В любую минуту с Командного пункта мог поступить вопрос, приказ или совет по дальнейшим действиям.
– Как идет привыкание к невесомости? – послышался голос Германа Титова.
– Привыкаем, – кивнул Беляев.
Он понимал подоплеку данного вопроса. После дебютного полета Юрия Гагарина всем последующим экипажам на «привыкание» к невесомости отводилось по одному витку вокруг Земли. Программа полета Беляева и Леонова отличалась от всех предыдущих: выход в космос Алексей должен был осуществить на стыке первого и второго витков. Это означало, что времени в их распоряжении имелось значительно меньше, и Герман своим вопросом намекал на скорый старт подготовки к выходу.
Павел освободился от привязных ремней и, чуть приблизившись к приборной доске, глянул на показания давления, состава дыхательной смеси, температуры, влажности…
Показания держались в пределах нормы. Записав их в бортовой журнал, он заметил, что товарищ также отстегнулся от кресла и плавает по тесному пространству кабины…
