Любая фраза, любое движение космонавтов фиксировались и заносились в журналы. Ассистент периодически менял бумажные рулоны в самописцах; специалист по планированию расшифровывал данные; операторы, глядя в мониторы, отслеживали место корабля.
Кто‑то тихо покашливал, прочищая горло; кто‑то вытирал платком вспотевшие ладони…
Тем временем корабль пошел на второй виток вокруг планеты. Оператор, в чью обязанность входило слежение за его местом, нанес на карту очередную отметку. Судя по ней, находящийся над Атлантикой «Восход» только что пересек экватор. Это означало, что теперь за ним будут следить НИПы, расположенные на западе СССР…
* * *
Леонов находился в замкнутом пространстве шлюза и, закрыв глаза, ждал команды. В абсолютной тишине он слышал биение своего сердца и учащенное дыхание, от которого на внутренней поверхности шлема появилась испарина.
– Алмаз‑2, у тебя повышенный расход кислорода, – предупредил Беляев, наблюдая за товарищем по показаниям приборов. – Леш, дыши ровнее.
– Я и так почти не дышу, – проворчал тот.
Наконец стрелка манометра опустилась до нужного значения.
– Внимание, приготовиться к выходу! Заря, давление в шлюзе – ноль. Открываю внешний люк шлюзовой камеры, – сказал в микрофон Павел и переключил тумблер «Люк ШК» в положение «открыт».
Тотчас загорелось красное табло, сообщавшее о разгерметизации шлюза. Крышка внешнего люка начала плавно открываться, выпуская из шлюзовой камеры остатки воздуха и впуская в ее темное нутро лучи солнца.
Света с каждой секундой становилось все больше и больше…
– Алмаз‑2, доложите обстановку, – прорвался в эфире голос Шаталова.
Леонов с изумлением и восторгом смотрел в круглый проем почти полностью открытого люка. Ему был виден кусочек Земли, обрамленный ярко‑синей полоской атмосферы. Отраженный от Земли свет так сильно слепил и обжигал глаза, что Алексею пришлось опустить на шлеме светофильтр.
– Леша, доклад, – требовательно напомнил командир. – Как у тебя дела?
– Я – Алмаз‑2. Докладываю… – передал тот. – Все в норме. Нахожусь на обрезе люка. К выходу в открытый космос готов.
* * *
После доклада Леонова о готовности на Командном пункте внезапно стало тихо. Умолкли голоса; казалось, будто приборы контроля и слежения заработали вполсилы.
Это был момент истины. Момент, к которому тысячи людей, занятых в подготовке ответственного полета, шли долгие годы.
Королев медлил. Оторвав взгляд от приборов, он посмотрел на таблетку, лежащую на раскрытой ладони. Секунду подумав, запихал ее обратно в раскрытую баночку.
Черток с Каманиным обернулись в его сторону и ждали.
Сергей Павлович взял микрофон рации.
– Алмаз, как меня слышно?
– Хорошо слышно, – ответил Беляев.
– Приступить к выходу в открытый космос.
– Есть приступить к выходу.
Офицер у самописца смахнул со лба каплю пота, поставил на бумажной ленте отметку и запустил секундомер…
* * *
– Алмаз‑2, начинаем выход в космос, – продублировал Беляев разрешение с Земли.
– Понял. Приступаю к выходу, – осторожно подвинулся Леонов к выходу.
Выбравшись наполовину из шлюза, он остановился и осмотрелся вокруг. Затем поднял светофильтр, чтобы ничего не мешало насладиться открывшейся его взору неописуемой красотой.
Душа восторженно пела. Внизу проплывала Земля, сбоку и сверху мерцали мириады звезд. Он был наедине со Вселенной.
И тишина. Его потрясла глубочайшая тишина. Только звук собственного дыхания и учащенный стук сердца.
– Заря, я – Алмаз‑2, нахожусь на обрезе шлюза. Состояние отличное. Под собой наблюдаю облачность, море… Вижу Черноморское побережье! В Сочи хорошая погода!
– Без тебя знаем! Выполняй задание, – напомнили из Командного пункта.
Земля медленно вращалась под парившим Алексеем как гигантский и необыкновенно красивый глобус. Новороссийск, Цемесская бухта… Так же медленно проплыли и ушли к горизонту черные поля Кубани, серебряная лента Волги…
– Понял‑понял, – отреагировал на команду Леонов. – Только что прошли Кавказский хребет! Вижу небо, вижу Землю! Волга! Прямо подо мной Волга! Нормальные условия работы…
Из‑за восторженности голоса доклад Алексея получился нестройным, сбивчивым. Но в ту минуту никто на это не обращал внимания: ни те, кто был в космосе, ни те, кто руководил полетом.
– Алмаз‑2, приготовиться к отходу от шлюза! – вернул его в реальность голос Павла.
– Да, понял, – ответил он, подаваясь вперед.
В правой руке он держал кинокамеру. Свободной вытравил наружу фал, крепко ухватился за металлическую скобу, выбрался из шлюза и повис возле корабля.
– Алмаз‑2, снять крышку с объектива кинокамеры, – вновь напомнил о себе Беляев.
Отцепляться от поручня Алексей не решался. Пришлось отпустить камеру и аккуратно свинтить с объектива крышку.
– Крышку снял, – доложил он. – А‑а… куда ее девать? Куда?..
Вероятно, данный вопрос застал врасплох всех, включая Королева, потому как ответ последовал не сразу.
– Да просто выброси ее, – посоветовал Главный.
– Выбрасываю…
Леонов толкнул крышку. Вращаясь вокруг собственной оси, она поплыла в сторону от космического корабля.
– Заря, я – Алмаз‑2, готовлю фал…
Все так же одной рукой Алексей расправил пятиметровый фал и приготовился оттолкнуться от внешнего люка шлюза.
* * *
В квартире Леоновых у телевизора сидели жены и дети космонавтов. Все с интересом и небывалым напряжением следили за происходящим на экране. Даже самые маленькие дети вели себя на удивление спокойно и тоже не отводили глаз от экрана.
– Внимание, советское космовидение ведет свой очередной репортаж… – торжественно произносил голос диктора – из космического пространства с борта космического корабля «Восход‑2»…
На экране черно‑белого телевизора человек в скафандре неуклюже кувыркался на фоне проплывающей далеко внизу голубоватой планеты.
– Мама, это наш папа? – тихо спросила Вика.
– Да, доченька, это наш папа, – улыбнулась Светлана и еще крепче прижала к себе кроху.
– …Мы становимся свидетелями явления, – продолжал диктор, – о котором еще вчера можно было говорить лишь как о фантазии…
* * *
– Алмаз‑2, начать отход, – скомандовал Беляев.
