– Вы, должно быть, Фарго? – спросила она.
– Да, верно, а вы миссис Герберт? – отозвался Сэм.
– Миссис Герберт‑Миллер, если быть точной. Но, пожалуйста, зовите меня Грейс. Заходите. У меня на огне чайник, не желаете выпить чаю?
– Да, с удовольствием, – откликнулась Реми.
Хозяйка повела их в дом, и Сэму пришлось нагнуться, чтобы пройти в низкие двери. Как только они устроились, Грейс внесла серебряный поднос с фарфоровым чайным сервизом.
Сэм, все еще уставший после трансатлантического перелета, предпочел бы чашку крепкого кофе, но принял чай, отказался от молока и сахара и откинулся на стуле, слушая рассказ миссис Герберт‑Миллер о том, как она удивилась, узнав, что унаследовала коллекцию артефактов.
– Звонок был совершенно неожиданный, – продолжала она, потягивая чай. – Адвокат звонил прямо из Лондона, никак не меньше! Пожелал узнать, действительно ли я та Грейс Герберт из рода Милфордских Гербертов. – Она добавила в чай молока, сделала глоток и продолжила: – Мы, конечно, выставили наследство на продажу. Я не могу представить, как это – жить в старом, продуваемом всеми ветрами замке. Хотя, конечно, как я слышала, Милфорд – прекрасное место. Кроме того, я не уверена, что смогла бы убедить мужа переехать, даже если бы и захотела.
– Это очень красивое место, – добавила Реми. – Когда‑то очень давно я его проезжала.
Сэм, желая, чтобы разговор как можно быстрее коснулся дела, сказал:
– А в наследстве было что‑то, так сказать… исторически значимое? Кроме самого замка, конечно.
– Честно говоря, не могу сказать. Со всем имуществом уже разобрались. Я унаследовала замок, а кузен из Ноттингема Гарри Мак‑Грегор – небольшое поместье рядом с ним. Возможно, он что‑то знает, хотя, как и я, он отослал все имеющее историческую ценность в музей. Они очень заинтересовались, хотя, как оказалось, сэр Эдмунд Герберт был незаконнорожденным сыном. – Она подняла поднос с печеньем. – Печенье?
Реми отказалась, а Сэм взял.
– Спасибо.
И женщина снова поставила тарелку посередине стола.
– Единственным доказательством того, что я и мой кузен связаны родственными узами, является старая семейная библия, которая, помимо всего прочего, была передана мне. Если я все правильно поняла, то я и он вторые кузены последнего из известных наследников мужского рода.
– А эти исторические предметы… – начал Сэм. – У вас есть список всего унаследованного?
– Да, есть, хотите посмотреть?
– С удовольствием.
Женщина встала, пошла в другой конец комнаты и взяла из секретера в углу коричневый конверт, поверх которого были навалены счета фермы. Она протянула его Сэму и присела.
– По этому списку сложно судить. Это все предметы, выставленные на аукцион, и, думаю, они делают фото, но у меня их еще нет.
Реми наклонилась посмотреть на список в руках мужа и заметила:
– Список большой…
– Представьте только клавесин на ферме или доспехи… Даже если бы у меня и было место. Лучше их продать и обеспечить ферму. Однако некоторые предметы я все‑таки оставила себе.
– Правда? – заинтересовалась Реми.
– Например, вот этот чайный сервиз, он прекрасен.
Реми провела пальцем по тонкому краю молочника.
– Да, правда, прекрасен.
– Еще было несколько картин. – Женщина указала на пару небольших пасторальных пейзажей, висящих на стене по обе стороны герба. – Они мне не показались слишком изысканными для простой фермы. Я оставила и фамильный герб, он кажется гордым, но при этом незатейливым и простым. Не каждый день узнаешь, что ты дальний родственник незаконного сына лорда, пусть даже отец сына был всего лишь младшим бароном. А ниже я повесила кожаный щит, который относится ко времени сэра Герберта. Я оставила его в основном потому, что та кельтская гравюра посередине такая красивая.
Реми поставила чашку на стол.
– Вы не против, если я посмотрю ближе?
– Пожалуйста.
Реми встала, а Сэм продолжал просматривать список, отметив, что там значатся картонные коробки.
– Эти коробки, а что в них, вы знаете? – спросил он.
– Просто всякая всячина. Бумаги, книги, а в одной коробке что‑то похожее на старые доспехи. Оценщик сказал, что некоторые вещи могут иметь историческое значение. Именно поэтому мы с кузеном решили передать всю коллекцию Британскому музею в Лондоне. А действительно ли там есть что‑то стоящее, я не знаю… Еще чаю? – предложила хозяйка, заметив, что чашка Сэма пуста.
– Нет, спасибо.
Она налила себе еще чаю и продолжила:
– Не то чтобы мы богаты, мы просто ни в чем не нуждаемся. Мы скорее предпочтем увидеть артефакты в музее, чем в частной коллекции. Британский музей устраивает какую‑то ярмарку на этих выходных для сбора средств и планирует включить эти предметы из списка.
– Сбор средств? – переспросила Реми, вернувшись на свое место. – Мы должны пойти.
– Все билеты уже распроданы, к сожалению, – сказала Грейс. – Еще несколько недель назад.
– Очень жаль, – ответил Сэм. – А можно посмотреть на эти предметы до этого события?
– Конечно. Я дам вам контакты человека из музея, который этим занимается.
Грейс назвала имя и дала телефон, Сэм сразу же все записал. Они поговорили еще несколько минут, и когда стало ясно, что ничего нового они не узнают, гости засобирались, поблагодарив хозяйку за радушие.
Выходя, Сэм остановился возле картин. Имена художников были незнакомы.
Однако герб заинтриговал его, мужчина повернулся к Грейс и попросил:
– Вы не против, если мы это сфотографируем?
– Да, пожалуйста.
Сэм телефоном сделал несколько снимков, стараясь, чтобы изображение получилось как можно четче и его можно было переслать потом Сельме. Он сфотографировал не только герб, но и круглый кожаный щит, висящий ниже. Переплетающийся кельтский узел, выгравированный на выпуклом медном диске в центре щита, казался противоречащим определенной английской традиции на семейном гербе, висящем выше. Если кто и может в этом разобраться, так это Сельма. Некоторые символы на диске поржавели от времени, а вспышка делала их еще менее четкими. Сэм попробовал без вспышки. К сожалению, в комнате было слишком темно.
Но он смог прочесть геральдику на гербе. Впрочем, Сельме хватит работы.
– Еще раз спасибо, – закончил Сэм, положив телефон в карман.
Грейс, улыбаясь, открыла двери.
– Было приятно познакомиться. Простите, что мужа не было. Внезапно поломался забор, и он поехал чинить. Думаю, его немного расстроили вчерашние гости.
