Сэм молчал с безразличным видом, просчитывая про себя, откуда этот быстрый человек с черными волосами, клубящимися на груди в расстегнутом треугольнике рубашки, успел узнать и о семейных проблемах нынешних хозяев. И кто знает, что еще он успел узнать?
— Впрочем, это не столь важно. — Не настаивая на ответе, Хасане снова повернулся к Джейн. — Скажу вам по секрету — для будущих хозяев это может быть даже к лучшему. Найти способного менеджера — и доход возрастет еще на сто тысяч годовых, а может, и больше — тут уже надо считать.
— Сэм, большое спасибо за содержательную экскурсию. Я буду с вами на связи. Наши гости — люди серьезные.
Хурам скользнул взглядом по Леборну и повторил:
— Даже очень серьезные, как видите. И мы с ними немедленно начнем обмен мнениями. Тут у вас же есть такой маленький винный заводик с магазинчиком, где проводят дегустацию ваших вин?
— Еще бы! — Сэм широко улыбнулся. — Менеджер собирался сегодня отдыхать, но я предупредил о вашем приезде — так что вас ждут. Езжайте за мной, я покажу дорогу.
Здешняя винодельня была вполне симпатична — домик в испанском стиле с черепичной крышей, внутри прохладно. Менеджер в белом мятом пиджаке, заслышав моторы, встретил гостей у входа.
Сэм попрощался церемонно. О впечатлениях от осмотра не спрашивал — десятилетия работы выработали у него убежденность, что клиента ни в коем случае нельзя торопить — ни прямо, ни косвенно. На первой стадии покупки, во всяком случае. Самое главное — подготовить почву и посеять зерна. А дальше — как получится.
Джейн заказала себе белое вино лозы пти сирах. Хасане — шираз. Леборн, когда закончился осмотр дома, заметно оживился и теперь заказал фирменное здешнее «вино жениха» и мускат. И пока они сидели, неторопливо отхлебывая из запотевших бокалов и закусывая орешками, Леборн вдруг обратился к Хасане:
— Дорогой друг! Я хочу поднять этот бокал за то, что ты потратил свою субботу на то, чтобы показать этот райский уголок мне и Джейн. Поверь, мы очень ценим твое доброе отношение.
— Да, Хурам, за тебя. Я давно говорила Леборну, что грех не пользоваться твоим добрым расположением, и вот наконец он услышал…
«То‑то твой муж все утро ни на дом не смотрел, ни на нас с тобой», — подумал про себя Хурам. Он поднял бокал, широко улыбаясь:
— За вас, друзья мои! Не знаю, что там у вас в бокалах, а мой шираз — отменный, не хуже, чем на родине этой лозы.
Зазвонил мобильный. Хурам взглянул на номер, видимо, не хотел отвечать, но ответил. Сначала на английском, потом на фарси. Извинился и вышел на улицу.
Вернулся минуты через три, как всегда, внешне невозмутимый.
— Все в порядке? — спросил Брет.
— Почти… Вам не стоит торопиться, друзья. Но, когда вы закончите дегустацию, нам надо ехать. — И добавил нехотя: — Мириам нехорошо себя чувствует.
* * *
В бумажке, которую сунул Потемкину в руку круглолицый на бензоколонке, был адрес: улица Филберт, 666.
По дороге домой Олег про себя прокрутил возможные варианты — ресторан? Ночной клуб? Что‑то типа слегка замаскированного притона — таких во Фриско немало? Он не угадал, однако… Совсем не угадал. Под этим дьявольским числом располагался на красивой улице недалеко от океана собор Петра и Павла — белоснежное здание с двумя башнями…
— Вот что бывает, когда не знаешь местности! — посетовал Потемкин пришедшему Лайону, рассказав о короткой беседе на бензозаправке «76».
— Надо брать? — это был полувопрос.
— Мы же ничего не выиграем — я уж и так крутил, и так… Проверь, пожалуйста, по фото тех, кто был на похоронах Андерса, — они все установлены?
О’Рэйли кивнул.
— Сдается мне, что мой собеседник там присутствовал.
— Сейчас. — Лайон открыл компьютер, набрал пароль. — Смотрите, шеф…
— Нет, нет. Нет, не этот… Верни, пожалуйста. Знаешь, этот похож. Очень похож.
— Гордон Девон. Официально — специализируется на страховках. Прирабатывает букмекерством. Принимает ставки главным образом на бои без правил, — сообщил Лайон через три минуты.
— Заплатить ему придется, — сказал Олег задумчиво. — И пожалуйста, Лайон, никого за мной не посылай.
Про себя он знал, что как минимум двое будут в это время незаметно наблюдать за храмом — иначе О’Рэйли не был бы самим собой.
…Около собора не было никого. Олег взялся за массивную бронзовую ручку, почти уверенный, что дверь заперта, но она поддалась и открылась потихоньку. «Береженого Бог бережет!» — подумалось Потемкину некстати. Он тронул кобуру и сделал шаг в темноту.
Когда глаза привыкли, стал виден в полумраке высоченный зал, длинный проход, теплящиеся свечи.
— Сядем в заднем ряду, — тихо сказал голос из темноты справа. Одетого в темное собеседника было почти не видно, только седая голова плавала в пространстве.
«Почти как улыбка Чеширского кота», — подумал Олег. А вслух спросил негромко:
— Вы уверены, что выбрали правильное место?
— О вас заботился, — пробурчал круглолицый. — Чтобы вам было ясно, что ничего против вас не готовится.
— Деньги получите после проверки информации. Гарантирую.
— Доверяю вашей организации.
— Правильно делаете, Гордон.
Седоволосый улыбнулся криво:
— Уже успели? Ладно. Значит, о вашем Леборне…
Суть рассказа Гордона Девона сводилась к тому, что, несмотря на внешнее благополучие, художнику постоянно нужны были деньги. И портретный бизнес был в этом смысле хорош еще и потому, что, помимо гонораров за картины, Брет Леборн использовал своих влиятельных клиентов, организуя их пожертвования в разные благотворительные организации по художественному воспитанию детей. Это могли быть прямые взносы, а могли быть обращения к третьим людям и организациям…
Деятельность эта не афишировалась, но приносила, по словам Девона, почти столько же, сколько основная работа художника. А может быть, и больше.
Но с Аксом Андерсом и Вэном Рэдингом у Брета ничего не вышло. Более того, Рэдинг, у которого Леборн за период знакомства ухитрился отбить подружку, прямо заявил, что не только не даст денег, но и перекроет все ему доступные пути поступления доходов к Леборну. Акс Андерс, напротив, сам рассчитывал на участие художника в затеянном Андерсом предприятии и воспринял его отказ помочь деньгами очень остро. Словом, в обоих случаях была, по словам Девона, явная вражда. Что же касается третьего, давнего дела с Хэйли Марроном — тот, как уверял Девон, пытался добиться благосклонности Патимат, а единственная дочь была для Леборна светом в окошке. И он положил конец притязаниям Маррона.
— Это все прекрасно, — резюмировал Потемкин. — Но вы же понимаете, что это мотивы, а не улики.
