— Слушаем, Делла!
— Очень сложная ситуация, Алек. Смотрите, какая получается схема…
И Делла начала анализ ситуации — как всегда, четко, сжато, но не упуская нужных деталей.
Потемкину нравилась эта яркая шатенка с пухлыми губами. Она была склонна к полноте и не пыталась, следуя моде, уморить себя до предела, превращаясь в этакое подобие Твигги, прутика, тоненькой дамы без бедер и без груди, но зато стройной и, как считали некоторые модницы, прекрасной. Делла была женщина, что называется, в самом соку, с широкими бедрами, полной грудью — этакий рубенсовский экземпляр, — и Потемкину это очень нравилось. Не только Потемекину, впрочем. Но сейчас было не до красот.
— Суммирую… — Делла перевела дыхание и посмотрела на Лайона и Олега. — Я совершенно уверена, что это письмо для нас — приглашение на танец. Откиньте всю оскорбительность и все пустозвонство. Что остается, как вы, Алек, любите говорить «в сухом остатке»? — Делла бросила почти незаметный взгляд в сторону Лайона — вот, мол, не только ты, О’Рэйли, можешь удачно цитировать шефа. — По‑моему, ответ ясен. Безумное желание общественного внимания. Славы, популярности. Он совершил два убийства… или даже три, я верно понимаю? И они прошли почти незамеченными. Значит, по его мнению, пропадает весь смысл его работы. Он ведь видит себя этаким «народным мстителем», а общество совершенно не замечает его усилий. И он сделает все, чтобы привлечь к себе внимание. Он убьет.
— Предложения по нашим действиям?
— Пресс‑конференция для всей прессы города и Залива. Зачитывание отрывков из письма. Тут два выигрыша — во‑первых, он может повременить, если узнает, что планируются акции, рекламирующие его. Во‑вторых, он может выйти на прямую связь — тогда у нас есть шанс вступить в переговоры.
— Спасибо… Лайон, что у тебя?
— Не повторяю аналитическую часть, офицер Норстром, как всегда, тут на высоте. Добавлю — мы попытались получить хоть какую‑нибудь информацию об имейле, который наш мистер «Д.» — назовем его так — использовал. Разумеется, ничего не получилось. Сигнал прошел через десяток серверов в пяти странах — впрочем, ожидать, что этот человек нам оставит адрес, было бы неразумно.
— Значит ли это, что он хорошо разбирается в компьютерах?
— Или он, или тот, кто ему помогает. Не исключаю оба варианта. Но все же канал связи он оставил. Эта почта пришла, когда вы были уже на пути в офис, — ответил О’Рэйли на вопросительный взгляд Потемкина. — Для связи надо дать условную фразу в раздел «Классифайд» сегодняшнего «Кроникл», в вечерний выпуск. Я считаю, это обязательно надо сделать, чтобы были шансы задержать его действия. И хочу напомнить: письменные предупреждения «серийники» пишут только в тридцати одном проценте случаев. В семидесяти шести процентах дел после этого удается вступить в переговоры. Они бывают успешны в смысле предотвращения следующего преступления в сорока примерно процентах переговоров.
— Он ведет переговоры? Странно… — пробормотал Потемкин. — А что он в точности пишет?
— Я взял распечатку. Вот. «Хочу быть уверенным, что мое письмо прочтено и мои акции не останутся неизвестными. Ответьте в вечернем выпуске CLASSIFIED: «Работа идет». Вот что он хочет.
— В котором часу развозят вечерний выпуск?
— Между шестью и семью.
— Это значит, что по крайней мере несколько часов у нас есть. Что ты думаешь по поводу пресс‑конференции?
— Есть опасность возникновения паники. Это, так сказать, в массах. А дальше — неизбежна реакция высоких сфер. Чем больше высокого начальства принимает то или иное участие в деле — тем труднее работать…
О’Рэйли продолжал после выразительной паузы:
— Вы меня знаете, шеф. Я думаю не о своем личном благополучии, а о пользе дела. Если вы решите, мы проведем пресс‑конференцию.
Потемкин поднялся, обвел помещение взглядом. Да, тут не очень‑то походишь из угла в угол. Снова сел за стол.
— Давайте посмотрим, что для нас главное… И у вас, О’Рэйли, и у вас, Делла… Рекомендации различные, а мысль одна — нам надо выиграть время. При этом не тянуть, наш оппонент психопат — тихий или буйный, но психопат, и, если он решит, что его водят за нос, реакции у него могут быть молниеносные и, увы, самые предсказуемые. С другой стороны, эта его дополнительная записка — шанс! Он тоже предпочел бы получить свою долю паблисити, не совершая дополнительного убийства… Впрочем, тут я могу ошибаться. Но во всяком случае, время до вечера он нам дал. Мы ему, конечно, ответим — иначе уже вечером или ночью мы выедем на очередное удушение.
Теперь дальше — у меня нет готового решения. Давайте думать вместе. Насчет ответа — ответить, безусловно, надо, тут возражений нет, верно? Теперь — что именно ответить? Одной фразой, которую он нам подсказал, мне кажется, это не то, чего наш оппонент ждет. Да, он убедится, что мы бы не прочь с ним поговорить, но он не этого хочет. Пообещать пресс‑конференцию на завтра? Заманчиво, но может человека этого типа подтолкнуть к действиям. Чтобы завтра на этой конференции уже говорилось об очередном убийстве.
— Я думаю, Алек, — проговорила Делла, — я уверена, что пресс‑конференцию надо собрать — чем скорее, тем лучше.
— Имеется в виду — сегодня?
— Сегодня в конце дня. С показом по телевидению. Чтобы он в полной мере мог ощутить свою значимость.
— Лайон, ты?
— Я думаю, спешить нельзя. Это подстегнет его, — Лайон почесал в затылке. — Смотрите — он пишет письмо. И немедленно собираются журналисты, телевизионщики, и полиция принимается давать объяснения и обещания поимки. Поставьте себя на его место — вы бы после этого успокоились и удовлетворились? Нет! Потому что он не просто маньяк, а, я бы сказал, маньяк идеологизированный. Прочтите письмо — там за словесной мишурой ясно видна его позиция. Он ведь не просто убивает… Он хочет, чтобы этому придавали общественное значение…
— Когда у тебя будет готов выборочный список, о котором я говорил?
— С минуты на минуту. Может быть, уже готов.
— Давайте так: продолжаем пока то, что наметили. Делла, сколько еще можно ждать, чтобы успеть собрать пресс‑конференцию сегодня?
— Часа полтора‑два. Как максимум.
Потемкин сцепил руки перед собой так, что побелели костяшки пальцев.
— Хорошо. Мне нужен еще час для принятия решения. Делла, попроси «Кроникл», чтобы оставили место для тридцати слов в разделе «Классифайд» вечернего выпуска — текст у них будет через час, не позже. Лайон, мне нужен список. Немедленно…
Через десять минут в том же «бункере» О’Рэйли с Потемкиным сидели над двумя листами бумаги, на каждом из которых было по нескольку строчек.
— Что ты думаешь по степени вероятности? — проговорил Потемкин. — Кого он скорее всего выберет?
— Трудно сказать… — Лайон чертил на своем листке зигзаги, которые составляли какой‑то сложный геометрический узор. — Двоих скорее всего нет в городе. Крис еще проверяет, но процентов на девяносто это так. Остаются трое — Кен Макконахи, Грег Вексель и Рон Форргард. Им соответственно пятьдесят один, сорок пять и сорок семь. Подходят под все наши… то есть его, мистера Д. (как вам такое имя, шеф?), условия: все одинокие, писали у Леборна портреты, успешные бизнесмены.
