Платов, шедший следом, вытер рукавом выступивший на лбу холодный пот. Руки тряслись. Ну и в историю они только что чуть не вляпались. Так и виделись заголовки в газетах: «Спецназ при задержании расстрелял галеристку, кандидата искусствоведческих наук».
Следователь зашёл следом, глядя на Левицких, сидящих на полу плечом к плечу, прислонившись спиной к стене, и скучным протокольным голосом завёл свою песню:
— Граждане Левицкие, по адресу вашей регистрации и фактического проживания на основании постановления, санкционированного судьёй Мосгорсуда Левашовой Т. Н. от 28 мая текущего года, будет проведён обыск.
— Это провокация! — завопил Левицкий. — Вы гнусные продажные провокаторы!
* * *
Вторая оперативная группа вошла в открывшийся магазин «Раритеты на Никитской», где сотрудники насмерть перепугали двух ангелоподобных девчонок-сотрудниц. Сам Носорог там так и не появился. Телефон его молчал. Усилия по установлению его местопребывания ни к чему не привели.
Щведов с Платовым оставили на адресе у Левицких следователя и двух оперативников, а сами взяли с собой спецназовцев и поехали брать штурмом реставрационный центр имени академика Грабаря.
Ошарашенные посетители ВХНРЦ, наверное, впервые увидели такое кощунственное зрелище. Храм культуры подвергся атаке обезумевших варваров.
У дверей выставили по вооружённому до зубов спецназовцу, отбивая всякое желание у кого бы то ни было пытаться проникнуть внутрь. А оперативники отправились к директору.
— Опять мы к вам, — сказал ему Платов, заходя в знакомый кабинет.
— Это ваши там, с автоматами? — осведомился директор.
— Ну да. Знаете, лучше себя чувствуешь с вооружёнными друзьями. Времена неспокойные. Вот постановление о выемке документов. Надеюсь, препятствовать не будете.
— Да какой препятствовать. Вы же танки пришлёте, — директор развёл руками, демонстрируя готовность к капитуляции. — Кого хоть ловите?
— Лиц, торгующих поддельными произведениями искусства.
— И что, наши эксперты дали подложные заключения? — в голосе директора появились нотки скорби. — Мерзавцы. Постоянно предупреждаю их — не надо кусочничать. Рано или поздно всё вылезет на свет божий.
И из Грабаря возвращались с добычей — ящиками с документацией, под которые едва хватило «Газели»…
Оперативники забросили добычу в Следственный департамент и отправились в магазин «Раритеты на Никитской» — там царствовала, излучая величие и неприступность, майор юстиции Лукашкина. С ней были ещё один следователь, эксперт из Минкультуры, оперативники. Вещей было дикое количество — картины, бронза, нумизматика, фалеристика, всё, что душе угодно. Работа кипела. Следователь барабанил на ноутбуке, эксперт диктовал описание изымаемого, оперативники упаковывали в целлофан изъятые предметы.
Лукашкина в кабинете директора с интересом рылась в личных вещах Носорога. Её привлекло изобилие музыкальных дисков, которые она, как заправская меломанка, втихаря кидала в сумку.
— Компьютер не хотите изъять? — полюбопытствовал Шведов.
— Разберёмся, — сухо произнесла Лукашкина, обвела присутствующих непримиримым взором исламского фанатика и выдала: — А что тут оперативники делают? Лицам, не включённым в протокол обыска в качестве участников, покинуть помещение. Не мешайте работать.
— Мешать работать? Да ни в жисть, — всплеснул руками Шведов.
На улице, в тесном московском дворике, Шведов достал телефон и соединился со старшим группы «наружки»:
— Вы там живые?
— На дороге стоим, на въезде в посёлок, — сообщил разведчик. — Движухи пока что никакой. Проникли на территорию посёлка, издалека присмотрелись. У клиента забор трёхметровый. И не видно, есть ли за ним какая жизнь.
— Мы сейчас будем. — Шведов отключил мобильный телефон и сказал Платову: — Вся надежда, что тревога ложная, мы Носорога просто неправильно поняли, и он сейчас прячется у себя в имении. Надо двигать в эти Ручейки.
— Собака страшная эта Лукашкина, — покачал головой Платов. — Не могла обыск выписать. Мы бы сейчас со спецами забор снесли и вошли.
— Чего теперь. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились… На месте разберёмся.
Платов оставил свою машину в центре. Двигать решила на «аудюхе» Шведова — с ветерком и комфортом. За ними пристроился «Форд» с тремя спецназовцами — здесь им делать нечего, а в посёлке могут и пригодиться.
В Ручейки добрались, уже когда солнце клонилось за горизонт. Фургончик-«Форд» оперативно-поискового управления скрывался за кустами рядом с забором. Ещё пара легковых машин «наружки» застыли по обе стороны дороги, в отдалении, так, чтобы стопроцентно перехватить объект, куда бы он ни двинул.
— Угощайтесь, мужики. — Шведов передал в салон фургона два объёмистых пакета с продуктами — сок, колбаса, кефир и прочие радости, которые только что прикупил в придорожном магазине.
— Спасибо, уважил, — послышались голоса.
Сотрудники службы наружного наблюдения, привязанные к объекту по много часов, просто не имеют возможности даже сгонять за продуктами. Поэтому сложилась традиция — хоть пару бутербродов союзникам опер должен привезти.
— Так и не было движухи? — спросил Шведов, пролезая на сиденье фургона. За тонированными стёклами открывался вид на КПП огороженного высоким забором посёлка. Дышалось легко. Лёгкий дождик смыл пыль и жару, и сосновый бор вокруг наполнился волшебными ароматами леса.
— Даже не можем понять, на месте ли его тачка, — сказал старший. — Забор там — ничего за ним не видно.
— Давай так. Мы сейчас туда с твоим опером пройдёмся, он нам дом покажет. А потом прикинем, что делать.
— Я сам вас провожу.
На КПП дюжий охранник в чёрном камуфляже, вооружённый резиновой дубинкой и газовиком, осведомился:
— Вы куда?
— Полиция, — Платов махнул удостоверением. — Миграционная служба Московской области. Злобных гастарбайтеров ищем.
— Я должен начальству сообщить.
— Должен, так сообщай. — Платов обошёл его, как столб. — А мы пока осмотримся.
— Но ведь нельзя без начальства.
— Нам всё можно.
Идиллия. Лес рядом. Ухоженные домики. Хвойный воздух.
— Праздник жизни, — заценил обстановку Шведов.
— На котором мы чужие, — поддакнул Платов.
Разведчик кивнул на громадный дом с острой крышей и башенками за высоким забором. Зрачки видеокамер на подходе бдительно озирали окрестности.
— Замок гоблинов. Хрен что увидишь, — поморщился Платов. — Сейчас устроим колхозную самодеятельность. Смотрите и учитесь, как людям по ушам ездить.
Они вернулись на КПП, где их уже ждал плотный, лет шестидесяти, мужчина с красным, обветренным лицом.
