— Двойник. У каждого человека есть двойник. Двойник крал. Я не крала. Я честная. А на тебя сейчас порчу наведу, у меня глаз тяжёлый…
Домой Платов вернулся вымотанным. Но довольным — от хорошо сделанного дела. Завтра — отсыпной день.
Но поспать не дали — рано утром затрезвонил звонок мобилы.
— Привет. Как насчёт встречи в уютном кабачке? — послышался голос Шведова. — Переговорить надо. И Кононенко подтянется. Ему есть что сказать.
— Ладно, — нехотя кивнул Платов.
Последние дни Платова на работе одолела текучка, и, занявшись вплотную цыганами, он немножко отстранился от дела «перелицовщиков». На него свалили легализацию результатов прослушивания телефонных переговоров, а дело это муторное. Его же в первую очередь интересовала причастность фигурантов к организации убийства Кононенко. И то, что при обыске нашли сводки наружного наблюдения, говорило в пользу причастности Ирины Левицкой к организации заказного убийства. Но колоться она не собиралась. И Платов отрабатывал связи, выявленные по детализации переговоров с мобильных телефонов. Но пока ничего ценного не нашёл.
Встретились в ресторане «Дурдинъ» на Большой Полянке, между зданием МВД на Житной и метро «Полянка». Поднявшись на второй этаж, Платов застал меланхолически потягивающего коньяк Шведова.
Платов пожал руку товарищу, присел на диванчик и осведомился:
— Ну чего там?
— Рассказать — не поверишь. Сумасшедший дом. У Носорога, помнишь, галерею обыскивали.
— Камбала, помню, там блистала.
— Когда мы уехали, они до утра там груши пинали. А под конец обнаружили, что в стене в сортире спрятан сейф. Покрутились вокруг него, пооблизывались. Время уже к утру. И Лукашкина приняла волевое решение — сейф не вскрывать и о нём забыть.
— Святые угодники. Какая же феерическая дура!
При обысках первое правило — искать тайники, скрытые сейфы, потому что в них самое интересное. И чтобы развернуться и уйти — это нечто из ряда вон выходящее.
— Через пару часов после их ухода в магазин приехала Леночка — жена Носорога. Забрала из сейфа деньги, драгоценности и какие-то бумаги. И перепрятала их, — вздохнул Шведов.
— Потрясающе.
— И ещё. Мне кажется, Лукашкина начинает нас отодвигать от дела.
— Смысл?
— По-моему, сейчас в Следственном департаменте высчитывают, что им выгоднее — продать дело и угробить его или направить в суд. Ситуация какая-то мутная. И потерпевший наверняка сейчас нас чем-то порадует.
Кононенко появился минут через пятнадцать. Себе заказал обильный обед и красного кабинетного пива на всех. И объявил:
— Я обещал вас информировать обо всех движениях по этому делу. Без утайки и честно. Вот и сообщаю.
Сейчас при посредничестве прокурорских и ваших начальников ведутся переговоры с Левицкими. Может, удастся подтянуть и Носорога.
— О чём?
— О возмещении ущерба. Ну и, понятно, о некоторых компенсациях морального ущерба.
— Ничего себе новости, — присвистнул Шведов. — И какие условия?
— Мошенники отдают деньги мне. Потом расплачиваются с вашими коллегами. Мера пресечения им меняется, дело волокитится, постепенно сходит на нет. В итоге прекращается. Все остаются при своих. Ни у кого ни к кому никаких претензий.
— Хорошие дела! — возмутился Платов. — И вся наша работа насмарку.
— Поверьте, лучше всем будет, если ситуация разрешится таким образом, — успокоительно произнёс Кононенко. — Иначе история затянется надолго. Следователь — женщина, как я понял, далеко не умная и жадная. С доказательствами тоже могут быть проблемы. А я в долгу не останусь. Понимаю, что в какой-то мере виноват перед вами. Поэтому вы всегда можете просить от меня любую помощь в любых делах.
— Вот из-за чего дела по мошенничествам ненавижу, — угрюмо произнёс Платов. — Ночи не спишь, доказательства по крупицам собираешь. А потом идёт возврат, все милуются, держатся дружески за руки. И только опер, идиот идиотом, нервно курит в сторонке, глядя на эту идиллию.
Настроение после этой встречи у Платова было пасмурным. Хотя за свою долгую карьеру он должен был привыкнуть к тому, что уголовные дела, где завязаны большие деньги и большие люди, имеют обыкновение разваливаться самым невероятным образом…
* * *
На рабочем столе Платова запрыгал мобильный телефон. И в трубке заплескался живой журчащий голосок антикварщика и источника оперативной информации Иосика Каца.
— Приехал из Лондона и Вены, — как-то виновато сообщил Кац. — У меня к тебе разговор не телефонный. Давай встретимся где-нибудь в центре. У памятника Пушкина где-нибудь припаркуюсь.
— Хорошо, — кивнул Платов.
Через сорок минут он устроился в огромном джипе «Линкольн». Маленький Кац за рулём этого автомобильного чудовища смотрелся несколько комично.
— Как Лондон?
— Как всегда. Помойка. Одни негры и индусы на улицах. Англичане — голубые. Англичанки — страшные. Цивилизация, называется.
— А Вена?
— Помойка. Одни чурки на улицах. И гансы пиво гектолитрами глушат. Европа — дерьмо. Весь мир — дерьмо. И кругом одни говнюки.
— Что-то ты в печали. Бизнес не заладился?
— Есть проблемы. Но не по твоему ведомству. — Кац побарабанил пальцами по панели управления, потом неожиданно резко осведомился: — Как там Ирина со своим зомбаком?
— Ты Рубена Николаевича имеешь в виду?
— Его.
— Отлично. С ИВС на СИЗО прописку сменили. Жалобы в Генеральную прокуратуру и президенту о произволе правоохранительных органов как на швейной машинке «Зингер» строчат.
— То ли ещё будет. Вон в «Аргументах и фактах», в «МК», на телевидении — уже штук пятьдесят материалов про это дело. В Лондоне в газетах и то пишут. Прославились!
— Писать им больше не о чем, — скривился Платов, которого шумиха вокруг дела «перелицовщиков» начинала утомлять и тревожить.
— Антиквариат вообще любимая тема криминальной хроники. А дел по поддельщикам давно не было — тут уж нездоровый ажиотаж обеспечен. Сенсация… Ты даже не представляешь, что вы натворили! Какое осиное гнездо разворошили.
— И какое?
— Всё тихо было. Олигархи покупали полотна для себя и для друзей. Знаешь, что львиная доля взяток даётся произведениями искусства. И всё тихо, спокойно, все довольны. И тут вы со своими разоблачениями. И тут у уважаемых людей возникают вопросы — а настоящий ли Шишкин за лимон грина у них на стене. Или это Вася Шишкин из соседнего подъезда за десять рублей.
— Стрессовая ситуация.
— Вот именно. И ещё список Сурина… Добились вы того, что множество людей сон потеряли. Сейчас возвраты пойдут на астрономические суммы. Теперь уже на каждое полотно по три независимых экспертных заключения требуют.
