Я поблагодарил Вильямса за информацию, поднялся из-за стола и вышел из ресторана. Сокольников раньше меня покинул клуб. Он уже сидел в машине, когда я проходил через ворота. Димка лихо подрулил к тротуару и остановился возле меня.
— Ну, как прошла встреча! — поинтересовался мой друг, когда я опустился на переднее сиденье «форда».
— Всё нормально! У тебя как?
— Тоже всё о’кей, как говорят наши друзья-американцы! — весело отозвался Сокольников.
— Знаешь, Симон, — почему-то довольным тоном сказал я, — не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что о нас с тобой беседовали два президента. Ну, не конкретно, конечно, о тебе и обо мне, а вообще…
— Чего-то ты загадками говоришь, — с лёгким изумлением покосился на меня Димка.
— Ладно, поехали! Приедем «домой», посвящу во все детали разговора с мистером из ЦРУ. Скажу пока одно, надо ждать наших старых знакомых из «Дельты».
— Встречу организуем жаркую?
— Потом поговорим! — ответил я, взглянув на часы.
Стрелки показывали без десяти минут семь часов вечера. Нам надо было успеть как-то незаметно покинуть Новый город, ну так, чтобы не нарваться при выезде из него на военные патрули или местных полицейских. Ведь нас тогда сразу могли бы задержать, так как было бы весьма подозрительно, что два белых человека на ночь глядя выезжают за пределы фешенебельного и безопасного района. Мы ехали по безлюдной улице, и мне вдруг пришла в голову мысль: «Интересно, что же предпринял после звонка Клинтона наш президент?»
Правда, для нас содержание разговора было не столь важным, мы же не являлись государственными служащими и потому не представляли в Сомали никого, кроме самих себя. На наше пребывание в Могадишо беседа двух президентов совершенно не оказала какого-либо серьёзного влияния, однако оперативной работе некоторых наших спецслужб значительно повредило.
Россия. Москва. Кремль.
Кабинет президента
Глава государства быстрым шагом, ни на кого не глядя, прошёл через приёмную в свой кабинет. Все присутствовавшие встали. Генералы замерли по стойке смирно, вытянув руки по швам, гражданские чиновники также не отстали от своих военных коллег, вытянувшись в струнку и втянув животы. Однако президент даже ни с кем не поздоровался, а просто вместо приветствия кивнул всем. Это была плохая примета, которая свидетельствовала о том, что хозяин Кремля находился в крайне плохом расположении духа. Чиновники, собравшиеся в столь ранний час в приёмной главы государства, были ещё вчера предупреждены об экстренном сегодняшнем совещании. Они приехали за полчаса до назначенного времени и, пока ожидали приезда президента, тревожно перешёптывались между собой, ибо терялись в догадках, с какой же целью их всех вызвали в Кремль.
Президент плотно закрыл за собой дверь кабинета. Действительно, настроение у него было отвратительным. В последнее время ему вообще всё не нравилось. Его бывшие коллеги по межрегиональной депутатской группе, как только он занял свой высокий пост, начали вовсю критиковать его, президента. И продолжалось это почти полгода, а вот сейчас они умоляли его принять самые строгие и жёсткие меры в отношении парламента. Испугались, что придётся отвечать за свои дела. Да, ошибался он в некоторых людях. Вот и получилось теперь, что те, кого выдвигал на высокие посты, выступили против него.
«Ну, ничего. Я им головы-то поотрываю! Ишь, что удумали: мне, президенту, перечить! Импичментом каким-то грозят! Совсем распоясались, понимаешь… Да, надо распускать Верховный совет к чёртовой матери! Новые выборы и новая конституция с новыми для меня полномочиями», — раздражённо думал глава государства.
В кабинет, осторожно постучавшись, вошёл начальник службы безопасности. Президент оторвал взгляд от многочисленных бумаг, лежавших на столе и требовавших его подписи и резолюций.
— Ну что ещё? — недовольно спросил глава государства.
Своему безопаснику президент доверял, как самому себе. Они были вместе уже несколько лет, с того самого времени, как его, тогда ещё секретаря обкома партии из далёкого уральского города назначили на должность руководителя московских коммунистов, одновременно избрав на ближайшем пленуме кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС. Понравился новому Генсеку жестокий стиль его руководства, вот и пригласили в столицу наводить порядок. У себя в родном городе он всех держал в «ежовых» рукавицах. Да и сам, вспоминая те давние времена, разве он мог ослушаться приказа вышестоящего чиновника? Да никогда! Вон, когда из Москвы только намекнули, что неплохо было бы снести дом одного бывшего купца, в котором была расстреляна семья последнего российского императора, то это пожелание было исполнено сию же минуту. Правда, сейчас тем злосчастным домом его часто попрекают.
— У тебя нет ничего?.. — спросил президент начальника охраны.
— Что? — не понял тот.
— Не прикидывайся! — буркнул глава государства. Ему жутко хотелось выпить. Выезжая из дома, он тяпнул стаканчик, но столь маленькая порция настроения не улучшила, даже напротив, захотелось выпить ещё.
— Не время сейчас! — укоризненно покачал головой безопасник. — Все собрались, пора начинать. У вас ещё сегодня дел полно! — напомнил он.
— Знаю, знаю!.. — недовольно буркнул президент. — Ну, давай, приглашай!
В кабинет по одному стали входить допущенные на совещание чиновники и генералы. Глава государства окинул всех строгим взглядом. Здесь присутствовали все руководители силовых ведомств и спецслужб.
— Садитесь! — сказал президент.
Когда все заняли свои места, в кабинете воцарилась тишина. Все ждали, что скажет хозяин Кремля, но тот молчал. Это было недоброе начало. Многие из присутствовавших знали, что обычно после стол длительной паузы последует настоящая гроза. Однако масштабов нынешней кремлёвской бури они не знали, и даже не догадывались о ней. Правда, только один человек мог предположить, в чём заключалось недовольство хозяина. Это был начальник охраны, но он не посчитал нужным поделиться своими соображениями с коллегами по государственной службе.
Вчера президенту звонили из Вашингтона. О чём хозяин Кремля говорил с главой Белого дома, было не известно, но настроение президента после той беседы по телефону резко ухудшилось.
Президент сидел за столом и молча тяжёлым взглядом посматривал на подчинённых. Наконец он поднялся, прошёлся по кабинету из угла в угол и вновь сел.
— Я хотел бы спросить руководителей разведки, на каком основании и по чьему распоряжению вы занимаетесь самодеятельностью? — громко, чуть растягивая слова, грозно спросил президент. Сидевшие напротив друг друга директор Службы внешней разведки и начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба переглянулись, ибо не поняли, к кому из них предназначался вопрос.
— Не совсем понятно, Николай Борисович, — спокойно ответил руководитель СВР. Он был человеком сугубо гражданским, а потому мог позволить себе не соблюдать воинскую субординацию. К тому же директор СВР давно состоял на государственной службе, лично знал многих политических деятелей и довольно хорошо разбирался во всех хитросплетениях подковёрных интриг кремлёвских обитателей.
