«Ага, — мысленно услышала она злорадные голоса подруг и увидела их ехидные физиономии, — снова пойдешь лопать сладкое. Ни на что большее ты не способна. Хоть бы для разнообразия что-нибудь новенькое придумала!»
«Зачем что-то выдумывать, когда есть такой замечательный, проверенный временем способ? — холодно возразила им обеим Катерина. — И мне он действительно помогает. К тому же все новое — только хорошо забытое старое».
«Ладно, ты-то о своем проверенном способе никогда не забывала», — заедались Ирка с Жанной. Пришлось Кате сделать над собой усилие и напрочь выбросить их из головы. Она просто заставила себя забыть на время, что у нее есть подруги, и оглянулась в поисках кафе.
До подходящего места нужно было пройти добрых полторы остановки. Возле больницы ничего подходящего не оказалось, и неудивительно: больные в кафе не ходят, а родственникам подойдет обычная забегаловка, где можно наскоро выпить чай из пакетика и съесть что-нибудь непритязательное вроде сосиски в тесте.
Однако когда дело касалось еды, Катерина становилась чрезвычайно настойчивой, и никакие препятствия уже не могли ее остановить. Она целеустремленно вертела головой и наконец увидела на другой стороне улицы вывеску французской кондитерской. Это было именно то, что нужно.
Катерина приободрилась и дисциплинированно прошагала метров двести до перехода. Однако не успела она ступить на проезжую часть, как на нее налетела какая-то женщина. И не просто налетела, а принялась вопить:
— Дорогая! Как же я рада тебя видеть!
Катя недоуменно поглядела на вопящую и сделала вежливую попытку отстраниться. Однако не тут-то было. Дама держала ее хваткой бультерьера и не переставала говорить:
— Нет, это же надо, какая встреча! А я иду себе — вдруг ты! Сто лет не виделись — и вдруг на улице встретились! А ты отлично выглядишь! — Она отстранилась, взяла Катю за плечи и завертела, оглядывая: — Пополнела немного, но тебе идет.
Теперь Катя сумела ее разглядеть. Шумная дама была примерно ее ровесницей, может, чуть младше, хотя не исключено, что так казалось просто из-за худобы. Одета она была в узкие черные брючки и курточку из искусственного меха. Волосы выкрашены в цвет, который у парикмахеров называется «темный каштан». Глаза смотрели приветливо. Словом, бояться даму не следовало — вполне вменяемая особа, просто обозналась.
— Простите, — Катя прервала ее причитания, — думаю, вы ошиблись.
— Что? — завопила женщина. — Ты меня не узнаешь, что ли?
— Не припоминаю, — честно призналась Катя.
— Да брось! Ты же Машка? Машка Симакова?
— Вовсе я не Машка Симакова, а Катька Дронова! — возмутилась Катерина.
— И ты не училась в «Холодилке»?
— А что это?
— Институт холодильной промышленности, — гордо поджала губы дама.
— К вашему сведению, я училась в Академии художеств, — отчеканила Катерина и задрала голову как можно выше.
— Надо же. А как на Машку похожа, просто одно лицо! И волосы, и фигура — просто один к одному. Извините! — спохватилась женщина и отпрянула в сторону.
— Ничего, бывает. — Катя двинулась к двери кафе и выбросила из головы странную встречу.
Женщина в курточке из искусственного меха завернула за угол и остановилась. С лица ее слетело приветливое, но малость придурковатое выражение. Теперь она была спокойна и сосредоточена. Осторожно выглянула, убедилась, что Катя скрылась в кафе, и как можно быстрее пошла прочь.
Она миновала два дома и свернула в третью подворотню. Там к ней бросился щуплый узкоплечий субъект. Если бы Катя была рядом, она непременно узнала бы и бегающие глазки, и ранние глубокие морщины на лице. Именно этот человек вчера вечером ломился к ней в квартиру, представляясь работником Горгаза. Его толстый сообщник сидел на скамейке возле гаражей и потягивал пиво.
— Принесла? — спросил щуплый.
— А то. — Дама в мехах вытащила из кармана связку ключей от Катиной квартиры. — Эту тетеху догола раздеть можно, она не заметит.
Щуплый потянулся за ключами, но дама сделала неуловимое движение, и ключи исчезли.
— Деньги вперед!
Щуплый поморщился, но отсчитал требуемую сумму. Воровка повеселела и отдала ключи.
— Будьте здоровы, мальчики! Если что понадобится — обращайтесь, всегда к вашим услугам!
Толстый хотел на прощанье шлепнуть ее по заду, но девица ловко увернулась и выскочила на улицу.
— Кончай пиво сосать! — рассердился щуплый. — Идем на дело, пока та баба в кафе сидит.
— Жанна Георгиевна, я ей говорила! — пискнула секретарша, пытаясь удержать в дверях кабинета энергичную тетку лет семидесяти в спортивной куртке с надписью «Пума». — Я ее предупреждала! Я ей объясняла, что вы без записи не принимаете!
— Так. — Жанна сжала зубы и резко выдохнула, как проколотый воздушный шар. — Что на этот раз, Ариадна Прокофьевна?
Она сделала секретарше незаметный знак, и та мгновенно улетучилась из кабинета.
На сей раз Жанна не винила свою помощницу: остановить Ариадну Копытченко не смог бы и взвод ОМОНа в полном вооружении.
— Люська зараза! — выпалила тетка, с удобством усаживаясь в кресло по другую сторону стола. — Зараза и паразитка.
— Нельзя ли конкретнее? — Жанна скрипнула зубами и покосилась на часы: через сорок минут к ней должен прийти крупный бизнесмен для оформления миллионного контракта, а выжить Ариадну Прокофьевну из кабинета было не проще, чем вывести в доме мелких надоедливых муравьев.
— Зараза, паразитка и однозначно антиобщественный элемент! — Гражданка Копытченко произнесла это как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Как я понимаю, вы говорите о своей племяннице Людмиле Никифоровой. — Жанна взяла себя в руки. — Той самой племяннице, которую вы прошлый раз назначили наследницей своего имущества.
— Паразитка и еще вертихвостка!
— Правильно ли я понимаю, что вы хотите переписать завещание?
— А как же! — Ариадна Прокофьевна приподнялась. Лицо ее покрылось багровыми пятнами. — Как же не переписать, когда она за огурцами не приехала? Я ей говорю, чтобы за огурцами срочно приехать, а она, бескультурница, отвечает, мол, в школу за Васькой надо идти! А что я у нее единственная двоюродная тетка и все как есть ей завещала, это ее не колышет! Можно подумать, у нее четыре тетки и можно на них натурально плевать!
— Ариадна Прокофьевна. — Прежде чем продолжить, Жанна прикрыла глаза и мысленно сосчитала до пяти. — Вы снова хотите переписать завещание?
— Как же не переписать? Конечно, переписать, когда она однозначно паразитка и за огурцами не приехала! Я для нее эти огурцы растила — это раз. Одного навоза сколько под них положила! Я их собирала — это три, я их в банки закатывала — это пять, а она за ними приехать не хочет к единственной тетке — это восемь! Как же после этого не переписать? Непременно надо переписать!
