– Хадрисс, поверишь ли… – начал я, но меня перебил Золот.
– Север, что случилось?
Парень тряс головой, словно ему в ухо попала вода, а говорил чересчур громко. Должно быть, его тоже оглушило.
– Вы там целы? – спросил я. Шалашик стоял чуть поодаль, его не должно было зацепить, но кто знает…
– Злата платье прожгла, – чуть тише ответил Золот. – А так ничего. А что это…
– Север, смотри, – шепнула мне Эсси. Я повернулся туда, куда указывала ее бесплотная рука. – Не там, в яме!
Присмотревшись, я разглядел на дне остывающей воронки что-то маленькое, темное… Чтоб мне провалиться!
– Ничего страшного, Золот, – сказал я, не сводя глаз с того самого камушка, который только что выбросил за ненадобностью. – Тут, понимаешь… э-э-э… болото неподалеку. А на болоте пузыри бывают, знаешь? В них газ еще такой вонючий… Под землей он тоже есть, просачивается понемногу, а если пустота найдется, то в ней и накапливается. А еще он горит хорошо. Похоже, мы костер аккурат над такой полостью и развели, вот когда нагрелось, газ и рванул!
– А-а… – протянул он. – А я и не знал, что так бывает!
– Еще и не такое случается, – заверил я. – Иди, успокой свою княжну. А мы с Хадриссом костер заново сложим… в безопасном месте.
Оборотень уже собирал не успевшие потухнуть головни и раздувал огонь.
– Что ты за чушь нес? – спросил он негромко, когда я подошел к нему и присел рядом.
– Говори-ка ты на своем языке, – попросил я. – Я по-вашему понимаю, а они – вряд ли.
– Понимать понимаешь, а говорить-то не сможешь, – фыркнул Хадрисс.
– Ничего, у тебя слух лучше человеческого, разберешь, если я шептать стану…
– Ладно, – кивнул он и перешел на родное наречие. Оно состоит в основном из фырканья, сопения, поскуливания, рычания и прочих замысловатых звуков самой разнообразной тональности. Обычный человек вряд ли сумеет воспроизвести даже самую простую фразу, но выучиться понимать оборотней можно. – Так я спрашиваю, чего ты за чушь городил? Нет тут никакого болотного газа, я бы учуял! До болота-то сколько… Да и я еще из ума не выжил, чтоб позволить на таком месте костры жечь! Что-то ты темнишь, Север!
– Не для тебя было сказано, для них. – Я мотнул головой в сторону Златы с Золотом. – Будто я сам не знаю, как именно болотный газ горит и взрывается! Просто тут что-то нечисто… Погоди, я сейчас вернусь.
Сперва я проверил Везунчика: тот напугался, но не настолько, как можно было бы ожидать от нормальной лошади. Впрочем, я уже говорил: этот конь повидал столько всего, что устал пугаться. Я потрепал его по шее и подошел к яме, которая совсем уже перестала светиться (жаром, однако, от нее веяло ощутимо), опустился на колени и подобрал темный камешек. Темный-то он был темный, да не весь: замеченная Хадриссом царапина отчетливо светилась, словно залитая расплавленным металлом. Я зажал камень в кулаке, чтобы не видно было этого свечения, и отошел.
– Похоже, виновата вот эта штуковина, – сказал я, вернувшись к оборотню.
Тот профырчал длинную фразу, из нее я разобрал только ругательства и последние слова:
– Север, ты же ладонь сжег!
– А, ну да, – сказал я, посмотрев на руку. Черные струпья выглядели неприятно. Хоть до кости не прожгло, и на том спасибо! – Ничего страшного.
– Ты хоть завяжи чем-нибудь, чтобы не видно было!
Я кивнул, отодрал клок от подола рубашки и перетянул руку.
– Ты правда ничего не почувствовал? – тихо спросила Эсси.
– Горячо было, но терпимо, – ответил я. – Хозяин особенно меня ценил за то, что я почти не ощущаю боли. Таких людей очень мало.
Хадрисс устроился по другую сторону костра, недовольно посматривая на меня маленькими медвежьими глазками. Ну, его можно понять… Я же рассматривал камешек с выцарапанным на нем знаком. Перебрав остальную добычу, ничего похожего я не нашел, а вдобавок не смог вспомнить, в какую именно посудину был вставлен проклятый камень!
Хадрисс же вообще не обращал на это внимания, когда ломал… Спасибо Эсси, она припомнила какую-то чашу, но найти ее останки в перекрученных кусочках серебра теперь уже было немыслимо.
Итак, что получается? У меня был камень с выцарапанным на нем знаком, я бросил его в огонь… вышло зрелищно. Я не произносил никаких особых слов, я сроду не знал ни единого заклятия или даже простейшего заговора! Значит, я здесь ни при чем. Сработал сам камень либо знак на нем, об этом мне доводилось слышать. Вот только… случилось это единожды или может повториться вновь? А если так, как заставить работать неведомое колдовство? Ладно, это могло подождать!
Пока же я снова раскинул свои камешки.
Ничего нового. Вот он я, вот Эсси – уже вплотную ко мне, вот Злата с Золотом. Крупный коричневый голыш – наверняка Хадрисс. Он чуть поодаль от нас всех, и именно к нему обращают острые грани опасные красные осколки. Это ему грозит опасность, и я непременно скажу ему об этом! Правда, настигнет его какая-то беда еще не сегодня и не завтра: все это творится во втором круге. А на границе с внутренним кругом оказался белый плоский камешек с хорошо заметной темной извилистой жилкой. Река, надо полагать. И вот за рекой-то Хадриссу и нужно будет поберечься…
А вот непонятная грудка камешков наконец легла так, что можно было хоть что-то разобрать. Теперь я вижу – серый слоистый обломок накрывает россыпь мелкой цветной гальки. Что-то странное, неизвестное идет к нам, а мы можем только убегать. Вот во внешнем круге замысловатой формы камешек, похожий на силуэт лошади. Везунчик, вынесешь ли?..
– Тебе правда не было больно? – спросила Эсси, когда Хадрисс засопел по свою сторону костра.
– Почти, – ответил я.
– А теперь?
– Теперь вообще ничего не чувствую, – сказал я чистую правду.
– Ясно, – вздохнула она, исчезла и больше не появлялась. Интересно, что она видит на самом деле?
– Север… – вскоре подполз ко мне Золот. – Злате плохо! Она кашляет так…
– Простыла, – равнодушно сказал я. – Холод-то какой! Небось не привыкла на земле ночевать? Ты возьми вон попону, что ли, укрой ее, все теплее…
– Ее знобит, – не отставал он, – может, ляжем по обе стороны? Лучше будет!
– Хадрисса позови, – ответил я. – Он как печка. А на мне вся одежда мокрая, как бы хуже не сделать!
Золот ушел обратно, но к оборотню не полез, хотя попону взял. К утру княжне стало хуже, ее надрывный кашель слышно было, наверно, за полдня пути.
– Здорово, – сказал Хадрисс, посмотрев на нее. – Больной девки нам только и не хватало!
– А, – отмахнулся я. – Выживет. От простуды не помирают.
– Ага, – фыркнул он. – Вспомни зимнюю кампанию!
Я помнил. Прекрасно помнил, как люди и нелюди выхаркивали легкие на снег, как сгорали от лихорадки, как проваливались в полыньи… Но там был мороз, теперь же весна!
