«Везение нам пригодится», – решил я и занялся собой. Стирать одежду, ясное дело, не стал: по такой погоде ее только у печки сушить, а в дом меня пускать не собирались. Так, выколотил уже присохшую грязь из куртки и штанов, сапоги помыл и с огорчением понял, что они в еще худшем состоянии, чем я предполагал. Ну, и с себя смыл, что смог. Сойдет пока что…
Когда я возился у колодца, в низких окошках дома мелькали любопытные лица домочадцев Сивого. На двор, однако, никто не показывался. Да оно и к лучшему: меньше народу запомнит мою физиономию.
– Запираю, – сказал Сивый, когда я уже устраивался в конюшне. Ну, запах, что ж теперь? Можно пережить. – Огня не вздумай разводить!
– На кой тут огонь? – спросил я. – Крыша дырявая, луну видать.
– Это… – он переступил с ноги на ногу. – Тебе, может, овчину кинуть укрыться? Ночами-то еще того… холодно.
– Я привычный. А скажи-ка, Сивый, ты о волках что-то говорил, верно?
– Ну?
– А нельзя ли волчий хвост раздобыть? Или просто шкуры клок?
– Тебе на что?
– Нужно, – ответил я коротко. – Так найдется или нет?
– Ну, от шубы могу отрезать, – пожал он плечами. – Только он потертый уж.
– Ничего, сойдет, это мне без разницы. А скажи еще, Сивый, за сколько у вас тут можно лошадь купить? – Я увидел, как у него разгорелись глаза, и быстро поправился: – Обычную крепкую крестьянскую лошадь, чтобы и пахать на ней, и… что вы там еще делаете?
Мужичонка подумал и бухнул неслыханно.
– Ты точно свихнулся, – сказал я. – Столько породистый жеребец стоит!
– Так это!.. – Он схватился за бороду. – Жеребец! А ту лошадь поди еще найди!
И понес какую-то околесицу о том, что за лошадью надо тащиться на дальний хутор, а туда пешком поди дойди по такой-то распутице, да еще когда туда-сюда военные шастают, да еще сторгуйся, да смотри, чтобы на пути туда не ограбили, а на обратном конягу не отобрали…
В общем, столковались мы на двух серебряных. Деньги я обещал отдать поутру, когда буду уходить. Об «уезжать» говорить было рано – гнедому бы самому идти, а на него еще кое-что навьючить нужно, иначе чем я его по дороге кормить стану?
– Ближайшее жилье, – сказал мужичонка, – днях в трех пути отсюда, не меньше. В последнее время народ все больше по лесам прячется, потому как большую деревню заметить легко, непременно налетят и пограбят, хорошо, если не сожгут. А поодиночке, может, и тяжелее живется, зато больше шансов остаться незамеченными.
– То-то ты, Сивый, у самой дороги пристроился, – поддел я.
– Это дорога ко мне пришла, – насупился он. – Прежде тут лес был да лес, а как воевать стали – повыжгли, начали туда-сюда шастать. То одни, то другие. Ух, страху мы натерпелись! Тут еще три двора когда-то было, так соседи давно снялись и ушли подальше, а я вот чего-то не собрался. Пока боги милуют…
– Какие боги-то? – спросил я словно невзначай.
– А ты будто нездешний, Север? – покосился он на меня. – И говор не наш, и рожей на местных не похож… Ты смотри, если ищет тебя кто, я живо скажу, куда ушел, а то спалят еще! А у меня жена и вообще!
– Да никто меня не ищет, – солгал я. – А что нездешний – это правда. Наемник я. Хотел подзаработать, посмотрел, что тут творится, да и плюнул: лучше быть бедным, да живым!
– Это ты верно говоришь, – закивал Сивый. – Чего мы тут только не насмотрелись, хоть сидим тихо, никуда не лезем… Найдешь еще, чем заняться, не суйся ты в эти дела! Парень молодой, хозяйство заведешь, женишься, чем плохо?
– Ну да, – ответил я спокойно. – Вот и я так подумал.
– Пойду, – сказал мужичонка. Со двора доносился голос его супруги, потерявшей мужа: что-то мы заговорились. – Вечерять пора. Так ты это… не?.. А то идем! Ты не подумай, не со зла я, тут люди-то лихие попадаются, так…
– У тебя ж там жена и вообще, – хмыкнул я. – Нет, не стану твоих домашних пугать. У меня всего довольно. Только про богов-то скажи мне, кого тут у вас почитают? А то у меня на родине, поди, совсем о других говорят, чего доброго, беду наживешь!
– А, – махнул он рукой. – Теперь это всем без разницы. Тут таких, как ты, пришлых, на дюжину двенадцать! Ты, главное, темных богов не поминай и не говори ничего вроде: «Чтоб тебе провалиться!» или «Тьфу ты, проваль!», и ничего.
– Это почему ж? – нахмурился я.
– Ну… говорят, ежели так скажешь, то вроде как к Нижнему богу обращаешься, а это не к добру, – туманно пояснил Сивый, вышел и загрохотал засовом.
Вот еще новость… Чем Великий Нижний-то не угодил? Мирный спокойный бог! Хотя… догадаться могу. К Великому Нижнему уходят мертвецы, а с мертвецами у нас кто дело имеет? Правильно, типы вроде моего хозяина. Ясно, что без нужды к такому богу взывать не следует! Ну ладно, и других предовольно, хотя и их я вспоминать остерегусь, мало ли…
«Обидно, поди, Нижнему, – подумал я, глядя сквозь дыры в крыше на обкусанный серп луны. – Прежде, как в бой идти, непременно старались его задобрить, о себе напомнить, чтобы если что, местечко получше приберег. Ну говорили, правда, что земля трясется от того, что Великий Нижний вздыхает, эпидемии от его зевоты делаются. А почему вулканы извергаются… ну, тоже как-то так, но это ж не со зла. А теперь вон как повернулось!»
Гнедой пофыркивал в темноте, переступал с ноги на ногу. Удрать не пытался, и на том спасибо. В моем положении непугливый конь – несказанная удача, пусть даже он немного хромает. Двигаться вперед-то нужно, а на конских четырех всяко быстрее выйдет. Добраться до какого-нибудь постоялого двора, коня подкормить, а дальше видно будет. Кстати, назвать бы его как-нибудь… О чем я тут недавно думал? А!
– Везунчиком будешь, – сказал я. Гнедой фыркнул вроде бы согласно. Можно подумать, его мнением кто-то интересовался! – Ладно, посмотрим, что с нами дальше будет…
Я выгреб из кармана камешки. Не так уж много удалось найти подходящих, да и некогда было в ручье ковыряться. Ну, сколько есть. По пути еще насобираю, дело наживное. Жаль, конечно, был у меня когда-то заветный мешочек с любовно отобранной мелкой морской галькой, ровной, на загляденье, любых цветов на выбор… Сам искал, что-то откладывал потом, добавлял другие, если чувствовал, что нужно стало, – это у нас в порядке вещей было, да оно и понятно: ты себе гадать станешь, ты и позаботься о том, чтобы судьба криво не легла! Понятно, настоящие гадатели – у тех все куда серьезнее, мне их обряды неизвестны, но к ним и обращались нечасто, только с важными делами. Ну а на каждый день непременно у каждого свой мешочек имелся. Где он теперь, тот мешочек!
Первым делом я вознес короткую, но прочувствованную молитву Всеприсущим, всей старшей шестерке и Великому Нижнему – по отдельности, а также младшим богам и богиням, которым несть числа – всем скопом. Все равно я и половины их имен не упомню, а кого не назвать – обидится, чего доброго. Лучше уж так.
