– Даже не сомневайтесь. Причем всеми возможными средствами.
Мелани впервые подняла глаза от анкеты.
– Господин Шодров?
Стоявший рядом со мной телохранитель молча кивнул.
– Пожалуйста, приведите Йолу.
– Что, что, что… – Заикаясь, я схватил качка за рукав, не давая ему протиснуться мимо меня. – Что вам нужно от моей дочери? – спросил я Мелани.
– Мы заберем ее с собой, – ответила она почти равнодушно, словно я поинтересовался, который час или какая погода.
Я чувствовал себя героем какого-то романа Кафки.
– Заберете с собой? Это какой-то абсурд. У вас нет на это права. И повода.
Мелани склонила голову набок. На губах появилась насмешливо-высокомерная улыбка.
– Думаю, у меня есть и то и другое. – Она помахала анкетой, как веером, и меня бросило в холод.
– Вы дали ясные показания для протокола, что противитесь восстановлению отношений ребенка с биологическими родителями и, я цитирую, будете препятствовать этому «всеми средствами». Если мы сейчас ничего не предпримем, господин Роде, существует опасность, что вы захотите спрятать Йолу от представителей службы по делам несовершеннолетних и при содействии вашей жены, пилота, возможно, даже вывезти ее за пределы страны. Учитывая те обстоятельства, что в последние недели вы избегали любой формы общения…
– Я вовсе не…
– …а у Йолы появились странности в поведении…
– Глупости. У нее нет никаких странностей. Просто она… – Мы старались перекричать друг друга, стоя в моем небольшом кабинете.
– …должна сообщить вам, что Йола будет временно помещена в приют.
Приют?
Одно-единственное слово спровоцировало у меня так называемую реакцию короткого замыкания.
Приют!
Над последующими действиями я уже не задумывался: выскочил из кабинета, вытащил ключ из кармана брюк, захлопнул дверь и запер ее снаружи; потом пересек прихожую, распахнул входную дверь и бросился вниз по лестнице. Этажом ниже забарабанил в квартиру Денниса, который открыл мне с испуганным лицом и сначала спросил, не случилось ли чего-то ужасного, но мигом привел мою дочь, после того как я накричал на него, схватил за плечо и принялся трясти. Йола, которая сначала не хотела идти со мной («Ты выпил, папочка?»), в конце концов позволила стащить себя за руку вниз по лестнице и не без сопротивления села в «жук» – я так резко сдал назад, что сбил две цветочные кадки.
В общем и целом, с того момента, как я запер соцработников в своем кабинете, до той секунды, когда машина задним ходом выскочила на дорогу и, проскользив по проезжей части, остановилась на встречной полосе, прошло не более трех минут.
Для того, кто слетел с катушек и не имел никакого плана, что делать дальше, я действовал быстро. Даже очень быстро.
Но недостаточно быстро для полиции – видимо, с ними связалась Мелани, оказавшись взаперти, – чьи приближающиеся сирены звучали все громче.
Глава 13
– Папа?
Я нажал на педаль газа и почувствовал себя как в комиксе: казалось, я начал движение на месте еще до того, как шины успели сцепиться с влажной после дождя дорогой.
– Папа?
Шум мотора нарастал быстрее, чем скорость, которую «жук» в тридцать три лошадиные силы с трудом развивал на Кёнигсалле. Хордовая полусельская магистраль в Целендорф пересекала Груневальд и, как водится в это послеобеденное время, была полупустой. Метрах в трехстах перед нами светились задние фонари двух автомобилей, за нами в зеркале заднего вида никого. Пока.
Очень скоро я рассчитывал увидеть там голубые огни мигалки.
– Па-а-апа!
– Пристегнись! – велел я Йоле, быстро взглянув в ее сторону. На лице Йолы был написан испуг, глаза широко раскрыты, уголки рта ушли в сторону.
– Куда мы едем? – перекричала она ревущий мотор. Запах бензина наполнил салон, и это усилило мой страх.
– Не бойся, – сказал я и вытащил из куртки-бомбера сотовый телефон, от волнения чуть не уронив его себе под ноги. – Я потом тебе объясню.
Мой «жук» был 1972 года выпуска, зато телефон последнего поколения. Мне нужно всего лишь нажать на кнопку и назвать имя – и аппарат тут же свяжет меня с желаемым контактом.
– Макс? – Уже после второго гудка ответил Тоффи спокойным настоятельным голосом. – Что случилось?
Я набрал «экстренный номер» защитника по уголовным делам, который тот давал своим мандантам с условием, что они воспользуются им только в крайнем случае. В тот вечер, когда мы отмечали в его адвокатском бюро выход в свет романа «Школа крови», я ради смеха сохранил этот номер, чтобы во время интервью, когда зайдет речь о серьезности моих изысканий, похвастаться личным контактом с одним из опытнейших адвокатов Германии. И я никогда не рассчитывал, что мне действительно придется набрать его.
– Я… у меня проблемы, – ответил я. Наверняка он слышит это предложение ежедневно. Произносящие его люди финансируют страсть Тоффи к олдтаймерам
[13] и его бюро размером две тысячи квадратных метров на Потсдамерплац
[14].
– Что случилось? – коротко спросил он. Дождевые капли колотили по лобовому стеклу, вздуваясь пузырями при каждом ударе. Мы мчались мимо темных деревьев, ветви которых склонялись над дорогой, образуя что-то вроде свода.
– Я… мне кажется, я похищаю свою дочь.
– Йолу?
– Да.
– Почему?
– Мелани Пфайфер, сотрудница органов опеки, хочет ее у меня… у нас забрать.
Йола, сидящая рядом, открыла рот, но ничего не сказала. Она выглядела так, словно я ее ударил.
– Она должна вернуться к своим биологическим родителям… – объяснил я Тоффи. – Но… я не могу этого допустить. Ты знаешь их историю.
Казалось, Йола вжалась в кресло под тяжестью моих слов, съежилась, словно ожидала новых ударов. Я хотел успокоить ее, похлопать по плечу, но в правой руке я держал телефон, а левой рулил.
– Ладно. И где ты сейчас?
– В машине. Йола со мной и…
Я запнулся.
В зеркале заднего вида появились огни мигалки.
– …и полиция гонится за нами.
Я обернулся. Патрульная машина быстро нагоняла нас. Расстояние примерно в двести метров таяло на глазах.
– Ладно, Макс. Слушай меня. Ты сейчас остановишься.
Я помотал головой:
– Нет, я не могу…
