— Здравствуйте, Зинаида Георгиевна. — Голос Ромы звучал сухо, но вежливо.
— Добрый вечер. — В мамином голосе особой теплоты Александра тоже не подметила.
Марина схватила ее за руку и шепотом спросила:
— Что там?
— Не что, а кто. Рома. — Александра предостерегающе подняла палец и снова прислушалась.
— Извините за вторжение, но мне нужно с вами поговорить, не могли бы мы пройти в комнату? — Рома говорил решительно, и, судя по звуку шагов, шли они именно сюда.
Александра снова повернулась к Марине.
— Идут! Лезь быстрее!
Ситуация была столь нелепая, что Марине стало вдруг ужасно смешно, и вместо того чтобы перелезть в свою лоджию, она, трясясь от беззвучного смеха, сложилась пополам и буквально легла на перегородку. Александра засунула голову в комнату и поняла, что сейчас Рома будет здесь.
— У себя посмеешься. Быстрее, — прошипела она и, не дожидаясь пока Марина переберется в свою лоджию, бросилась к ближайшему креслу.
Плюхнувшись в него, она успела схватить со стола один бокал и запихнуть его себе за спину, а в оставшиеся доли секунды постаралась угнездиться так, чтобы бокал не слишком ей давил, принцессе на горошине она завидовала при этом черной завистью.
Когда Рома и чуть отставшая от него Зина вошли в гостиную, их взору предстала развалившаяся в кресле Александра, задумчиво рассматривавшая шоколадные конфеты. Наконец она выбрала одну, откусила кусочек и, посмотрев на начинку, подняла любопытный взгляд на вошедших.
Было очевидно, что мама расстроена, щеки у нее горели. В следующее мгновение, когда Зина поняла, что Марина таинственным образом из комнаты исчезла, глаза ее расширились от изумления. Впрочем, Зиночка быстро сориентировалась в обстановке. Помог богатый жизненный опыт, приобретенный в процессе воспитания ребенка, всегда отличавшегося нетривиальными идеями и поступками. Прислонившись к дверному косяку, Зина судорожно вздохнула, стараясь подавить нервный смех, но не в силах справиться с собой, закашлялась.
Похоже, Рома и в самом деле предполагал застать здесь Марину, и теперь был весьма разочарован. Разумеется, не тем, что не получил подтверждения того, что Марина его игнорирует, а тем, что так и не выяснил, игнорирует она его или нет. Когда его взгляд метнулся к пустой лоджии и застыл там, Александра даже забеспокоилась, уж не догадался ли Рома, что Марина перебралась через перегородку к себе. Еще он, правда, мог предположить, что она спряталась, присев на корточки под окном, больше было деться некуда, поскольку в середине июля в Петербурге в десять вечера светло как днем. Впрочем, Александра тут же отвергла обе эти гипотезы, решив, что для Ромы они были бы чересчур экстравагантными, скорее он сейчас обдумывал, как ему проверить остальные помещения.
Заметив наконец, что мама отчаянно кашляет, Александра поспешила переключить Ромино внимание на себя.
— Привет, — протянула она, постаравшись, чтобы ее голос звучал как можно противнее.
С самого начала их знакомства Рома решил, что она ведет себя с ним слишком фамильярно, поэтому Сашенька всеми силами поддерживала его нелестное мнение о себе.
Сейчас она смотрела на Рому с откровенным любопытством. Подумав, Александра решила добавить последний штрих и, поймав Ромин взгляд, исполнила свой коронный номер, пару раз картинно хлопнув длинными пушистыми ресницами.
— Здравствуй, — с трудом выдавил из себя Рома. В этот момент его взгляд упал на два бокала и бутылку, в которой оставалось вина не более трети.
На его лице Александра прочитала осуждение, относившееся, разумеется, не только к ней, но и к маме. Бедная мама! Посмотрев в ее сторону, Александра заметила, что мамино лицо, только-только начавшее приобретать нормальный оттенок, опять заливается краской.
Вообще-то Александра весь вечер пила лимонад, лишь в самом начале чуть-чуть пригубив вина. Вновь накрывая на стол, третий бокал она поставила вовсе не потому, что собиралась пить, это был всего лишь дурацкий демарш с ее стороны.
— А у нас сегодня праздник. — Александра небрежным жестом указала на вино и бокалы, с которых Рома и так не сводил глаз. — Собираемся отметить окончание маминой летней каторги. — Вообще-то каторги оставалось еще два дня, но какое это имело значение? Приподняв бокал, она стала вертеть его в руке, надеясь привлечь Ромино внимание к тому факту, что бокал еще чистый. В принципе ей было совершенно наплевать, что мог подумать Рома, было бы даже забавно, если бы он вообразил невесть что, но гораздо больше ей было жалко маму.
Несколько смягчившись, но со следами осуждения на лице, Рома повернулся к Зине.
— Неужели начинается настоящий отпуск? Поздравляю, — натянуто произнес он и замолчал, искоса поглядывая на Александру.
— Спасибо, — с некоторым облегчением выговорила Зиночка и выжидающе посмотрела на Рому.
Было ясно, что он предпочел бы вести разговор в отсутствие Александры, безмятежно расположившейся в кресле и с неприкрытым любопытством взиравшей на происходящее. Бросив на нее красноречивый взгляд и встретившись с ее огромными и в данный момент абсолютно невинными глазами, Рома, без сомнения, понял, что Александра уж точно не покинет место в партере. Поэтому, стараясь сохранить достоинство, он решительно заговорил:
— Зинаида Георгиевна, поскольку мы уже давно знакомы, а Марину вы вообще знаете с детства, я думаю, вы меня правильно поймете… — Он все-таки запнулся. — Я никак не могу до нее дозвониться. В последнее время я общаюсь только с ее автоответчиком… вот я и оставил сообщение, что сегодня заеду, но опять не застал ее дома. Возможно, вы знаете…
— Извините, Рома, — прервала Зина столь мучительную для него речь, — вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, у меня ведь сейчас очень много работы, я и дома-то почти не бываю. Может быть Сашка…
Рома колебался, чувствовалось, что меньше всего ему хотелось обращаться за помощью к Александре, поэтому она поторопилась взять инициативу в свои руки.
— Марины тоже часто не бывает дома, у нее сейчас тоже много работы, да еще ремонт, — охотно сообщила Сашенька. — Она ведь делает его почти полностью самостоятельно, даже электропроводкой тут занималась, правда, не совсем удачно…
При упоминании об электропроводке у Ромы глаза полезли на лоб, видимо, он неплохо представлял себе Маринины скромные познания в этой области. Когда же Александра упомянула о не совсем удачном исходе, на его лице отразилось настоящее беспокойство, а из горла вырвался нечленораздельный, но сердитый возглас.
— Как можно быть такой легкомысленной! — эти слова прозвучали уже более внятно, но не менее сердито. — С электричеством не шутят! Я думал, после того, как она чинила фен, она уже никогда…
— Марина чинила фен?! — не смогла удержаться от изумленного возгласа Александра и с неподдельным интересом посмотрела на Рому. — И что произошло с феном?
— Не важно, — отмахнулся он и продолжил раздраженно выговаривать: — Она совершенно в этом не разбирается, подвергает себя опасности, ей ничего не стоит устроить короткое замыкание…
