Мия подошла к шкафу и вытащила стопку акварелей, написанных ею на мелованной бумаге. На четырнадцати листах была нарисована река при разном освещении. Шесть из них, как она заметила, свидетельствовали о том, что она была сосредоточена на работе, на них были в подробностях выписаны деревья, полевые цветы и птицы. Потом она пошла на кухню и нашла коробку купленных ею гвоздей. Она почувствовала внезапное возбуждение, когда в ее голове стал складываться план действий. Она включила газовую плиту и поставила чайник, а затем пошла за своими акварельными красками. Из окон веял прохладный ночной ветерок, но огонь не давал остыть ее обнаженному телу, когда одну за другой она прикрепляла кнопками рисунки к деревянной стене хижины. Она наслаждалась свободой, которую ей давала нагота. «Вот, – подумала она, тихо рассмеявшись, – что значит хорошо себя чувствовать в собственной шкуре». Закончив, она отошла от стены и, уперев руки в бока, стала осматривать свои работы.
Чего‑то не хватало. Она отыскала ручку для каллиграфии, чернила и ножницы и разложила бумагу на столе. Напевая себе под нос, она взяла дневники Кейт и тоже положила их на стол. Она столько раз читала эти дневники, что точно знала, где найти фразы, запавшие в память. Она выбрала те, что больше других пришлись ей по душе. Торопясь, она дословно переписала их на бумагу: боязливая, испуганная, робкая…
Мия остановилась, потом вдруг скомкала руками бумагу и отбросила ее в сторону. Потом разложила новый лист бумаги и написала: сильная, смелая, отважная, артистичная, бесстрашная, храбрая. Она улыбнулась, решив, что будет каждый день повторять эти слова. Взяв лист с написанными на нем словами и другие листы с цитатами Кейт, она прикрепила их к стене, где уже висела дюжина акварелей, и перевешивала до тех пор, пока не осталась довольна своим замыслом. К тому времени, когда дело было сделано, чайник свистел на плите, как лесная птица.
Мия дрожала от восторга, заваривая чай, потом она вернулась к шкафу и вытащила два столовых прибора из изысканного, расписанного вручную фарфора и два серебряных столовых прибора и накрыла стол, расставив приборы. Потом она поднесла к столу все пять подсвечников и зажгла их один за другим, восхищаясь игрой света, дрожащего на молочной белизне фарфоровых тарелок. Она принесла сыр, печенье и свежий персик и положила понемногу на каждую тарелку, потом налила чай в обе чашки. Когда все было готово, она вернулась к шкафу и, вынув оттуда длинный белый шарф, повязала его вокруг шеи. При каждом движении шелк чувственно скользил по ее коже. Наконец, она принесла платье из голубой тафты и очень осторожно разложила его на стуле во главе стола.
Заняв место на противоположном конце стола, Мия, опершись руками о подлокотники кресла, устроилась поудобнее. Распрямив плечи, она почувствовала прикосновение холодного шершавого дерева к своему нагому телу. Мия ощущала себя королевой, обозревающей свои владения.
Деревянные стены комнаты ожили от ярких красок. Они словно плясали при мерцающем свете огня. Она поискала взглядом один листок, строфу из стихотворения Уильяма Эрнста Хенли
, которую обнаружила в рыбацком дневнике Кейт. Она переписала эту цитату для себя, потому что там говорилось о ней. Она прочитала вслух:
Вырываясь из накрывшего весь мир,
Черного, как преисподняя, ночного мрака,
Я благодарен за все, что бы ни уготовил Бог
Моей непокорной душе.
Ей снова показалось, что в комнате кто‑то есть. Она не могла определить, что это. Возможно, всего лишь ее второе «я». Она взяла в руку чайную чашку и, словно произнося тост, подняла ее, глядя на пустой стул с ниспадающим с него синим платьем.
– За нас.
Глава 11
Мушек для нахлыста делают так, чтобы походили на настоящих водных насекомых, и используют в качестве наживки. Сухие мушки должны имитировать взрослых насекомых на поверхности воды. Мокрые мушки погружаются под воду. Нимфы и стримеры относятся к мокрым мушкам.
В середине июля на юг нахлынула волна жары, и все расслабились, в том числе и рыба. Но туристы приезжали в горы толпами. В булочной Шаффера по утрам люди занимали даже стоячие места, в других ресторанах целыми днями царило оживление. Уоткинс‑Милл переживал разгар летнего сезона.
Легко позавтракав, Мия взяла записную книжку и список покупок и отправилась в город. Как обычно, она прошла мимо глубокого озерца рядом с хижиной, чтобы проверить, не видно ли мистера Великана. Почти ежедневно она подходила к кромке озерца и высматривала огромную форель. Всякий раз, когда она некоторое время вглядывалась в воду озера, она замечала, как из глубины показывается его морда, чтобы заглотнуть насекомое. Это была великолепная радужная форель с длинным и упитанным блестящим телом. Всегда, когда Мия видела эту рыбину, ей не терпелось взять в руки удилище. Ни одна из пойманных ею рыб не вызывала у нее такого интереса. Но она снова и снова терпела неудачу. Впрочем, она не слишком расстраивалась. Это был самый главный вызов. Иногда ей казалось, что мистер Великан в курсе.
Сегодня, когда она заглянула в озерцо, в памяти пронеслись две последние недели – все это время она пробовала ловить рыбу на разных реках и ручьях вместе со Стюартом. В то первое утро он заехал за ней на своем красном джипе «вранглер», а потом приезжал еще несколько раз. Он ни разу не дал ей повода подумать, что он не просто проводник и компаньон по рыбалке. Чаще всего они разговаривали о том, какое удилище лучше, какие мушки использовать, о рыбе, пойманной за последние дни, и о той, что они надеялись поймать в ближайшее время.
Благодаря ему она научилась получать удовольствие от нахлыста. Для него каждая пойманная рыба была красавицей, потрясающим существом, настоящим чудом. Он ценил каждую минуту, проведенную на природе, у воды. Он отдавался этому спорту с мальчишеской радостью, а когда улыбался, его глаза словно искрились при солнечном свете.
Случалось, они стояли в воде близко друг от друга и рыбачили, общаясь без слов. Не было нужды говорить, хотя она была уверена, что он ощущает ее присутствие, так же как и она его. Иногда она вскидывала голову и с удовольствием просто наблюдала, как он рыбачит, как парит в небе огромная птица или подпрыгивает в воздух блестящая рыба.
Мия ничего не могла с собой поделать и сравнивала их отношения с теми, что были у нее с Чарльзом. За шесть лет брака ни разу не нашлось ничего, что нравилось бы им обоим – ни спорта, ни хобби. У каждого из них были свои, особые интересы и времяпрепровождение. Если кто‑нибудь заводил разговор о чете Лэндан, то отмечал, что они кажутся счастливыми и даже роскошно смотрятся вместе. Мия с Чарльзом разговаривали о работе, о счетах, о родственниках, а бывая в обществе друзей, смеялись и болтали вместе со всеми. Но они никогда не говорили о своих надеждах и устремлениях, как индивидуальных, так и супружеских. Они никогда не смотрели в глаза друг другу.
Теперь же, глядя в бездонное озерцо, Мия попыталась вспомнить, что подтолкнуло ее выйти замуж за Чарльза. Когда ее мысленному взору представилась двадцативосьмилетняя женщина, которая после долгих ухаживаний вышла замуж за Чарльза, она показалась себе невероятно юной. А Чарльз‑то, во‑первых, никогда и не хотел жениться. Но в тридцать два года ему показалось, что пора совершить этот шаг. Когда мысль о браке засела им в голову, свадьба стала неминуемой. Союз двух старинных семейств Чарльстона стал событием сезона. Мия не могла с точностью определить, когда она впервые заподозрила, что совершила ошибку. Между тем к тому времени, когда у нее обнаружили рак и началось лечение, она в глубине души догадывалась об этом. Когда‑нибудь, когда они с Чарльзом смогут поговорить обо всем, она обязательно спросит его, понял ли он, что хочет уйти, еще до ее болезни, или же болезнь только ускорила принятие решения.
