– Я действительно счастлива, – ответила Мия, отдавая себе отчет в том, что это истинная правда. – Пойдем, давай пообедаем.
Они наслаждались легкой южной кухней. Мия выбрала жареные зеленые помидоры с козьим сыром и пикантными каракатицами на гриле. Мадди заказала креветки с кукурузой, запеченные в соусе из сладкого красного перца, а на десерт обе заказали старомодный банановый пудинг. После ленча они, взявшись за руки, отправились гулять по ярким улицам Эшвилла, заходя при этом в бесчисленные лавки и магазинчики. Они болтали обо всем понемногу, явно избегая неприятных тем. Обе без слов понимали, что в этот день они с особой остротой ощущают свою сестринскую близость. Мия купила цветы и лоскутное одеяло. Мадди приобрела пряжу для свитера, ожерелье ручной работы для дочери, майку с символикой Эшвилла для сына и две бутылки местного вина для супруга.
Потом, когда они уже устали, а покупки оттягивали руки, сестры повернули назад, к своим автомобилям. Из Эшвилла Мия отправилась в горный район на юго‑западе, в свою хижину. Сидя за рулем, она вспоминала, как несколько месяцев назад впервые ехала по той же дороге. Та испуганная, неуверенная в себе, жалкая женщина была совсем не похожа на нее, которая сегодня вела машину, поняла Мия. Неторопливо продвигаясь по извилистой дороге, Мия точно знала, куда свернуть и куда она держит путь.
Она размышляла о том, что за последние недели ее жизнь приобрела новый смысл. Стюарт вошел в ее судьбу с легкостью профессионального нахлыстовика, каким он и был. Его знаки внимания не были случайными или эксцентричными, он то делал шаг вперед, то отходил назад, плавно и осторожно забрасывая удочку и отлично понимая, когда следует подцепить на крючок, поиграть и вытащить рыбу на берег.
«Ох, как же он играет с ней», – подумала Мия, спокойно улыбаясь на обратной дороге. Отпустить и притянуть, отпустить и притянуть… она каждую минуту думала о нем. Его поцелуи воспламеняли ее, она была охвачена страстью и считала минуты до встречи с ним. До сих пор они только целовались… и долго, до душевного опустошения, обнимались… не более того. Она все еще смущалась, боясь большей близости. Мия понимала, что он сбросил шнур, позволяя ей самой решить, когда окончательно освободиться.
Проехав последний поворот на шоссе, Мия посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что Мадди по‑прежнему следует за ней. Она улыбнулась, увидев, что сестра мигнула ей фарами. Через несколько минут она съехала на подъездную дорогу, неделей ранее засыпанную Кларенсом новым гравием. Она перекрыла вечно грязный пустырь и доходила до парковочной площадки рядом с хижиной. Каждый раз, когда Мия ехала по ней, она думала о том, что потратилась не напрасно. Открыв дверь машины, она услышала знакомый звук и плеск бегущей реки. Ей казалось, что она окликает ее: Добро пожаловать домой!
– О Мия! – с чувством воскликнула Мадди, выходя из своего «Вольво». Она крутила головой во все стороны, не отнимая руки от дверной рамы. – Я всегда мечтала о такой лесной хижине!
Мия широко улыбнулась от удовольствия, вспоминая темное грязное жилище, которое она впервые увидела дождливым июньским вечером. Она провела Мадди по новой дорожке, неся ее чемодан, а сестра тащила большую картонную коробку с покупками из Чарльстона. Все было готово к приезду Мадди, и Мие не терпелось показать ей то, что она теперь считала своим домом. Стюарт помог ей заменить треснувшую фарфоровую ванну и посадить вдоль веранды симпатичные стелющиеся растения. Он научил ее, как выгребать золу из камина и заменять в кране прокладки.
– Мне нравится! – воскликнула Мадди, войдя в дом. Она поставила коробку на пол и, широко улыбаясь, быстро обошла комнату. – Слушай, это ты рисовала? – спросила она, направляясь прямиком к акварелям.
Яркие акварели оживляли темные стены хижины. На другой стене располагалась вторая подборка из двадцати акварелей с отдельными фразами из дневника Кейт, всего же их было больше полусотни. На последних были изображены птицы, которых Мия начала узнавать. Их блестящее оперение было под стать той радости, которая охватила Мию в последние недели.
– Ты снова начала писать! Ох, Мия, я так рада. Мне было очень жаль, когда ты бросила это занятие. Они замечательные. Просто прекрасные.
– Это всего лишь листы бумаги, – ответила Мия, смущаясь своей гордости. Наполнив вазу водой, она поставила в нее цветы.
– Можно я возьму одну домой?
– Конечно. Возьми две или три, сколько хочешь.
– Я вставлю их в рамки. Они будут напоминать мне об этом сказочном месте.
Улыбка улетучилась с губ Мии, когда она внезапно вспомнила, что ее пребыванию здесь скоро придет конец. Хижина не была ее постоянным жилищем, неважно, что она часто воображала, что это именно так. Ей не следовало забывать об этом.
– Где ты раздобыла фарфор? – заголосила Мадди, спеша к каминной полке. Она потянулась и осторожно взяла одну вещицу с полки, чтобы рассмотреть ее. – Удивительно изысканно. Такая тонкая работа.
– Он был здесь, когда я приехала. Я не уверена, но думаю, что Кейт Уоткинс купила его для особняка, а потом, переехав сюда, забрала с собой. Здесь есть некоторые вещи из богатого дома. – Она показала пальцем. – Например, диван, круглый столик на одной ножке и шкаф.
– Это бросается в глаза. Я подумала, что Белла, возможно, довольно эксцентричная особа.
– Подойди сюда. – Мия подвела Мадди к шкафу и открыла его резные деревянные створки. – Здесь сервиз из двенадцати тарелок, и роспись на них ни разу не повторяется.
Мадди вынимала одну за другой фарфоровые тарелки, каждый раз вскрикивая при виде росписи, вертела их в руках, обращая внимание на почти прозрачный фарфор. Потом Мия показала ей набор столового серебра, завернутый в лоскут зеленого фетра. Мадди развязала поношенную ленту и раскрыла сверток.
– Серебро высшей пробы вряд ли годится для столовой посуды в такой глуши, – не скрывая удивления, заметила она. Она отнесла сверток из зеленого фетра на стол в гостиной и разложила приборы. Потом взяла в руки серебряную вилку. Вилка была изящной и гладкой, почти современного дизайна, с заостренными кончиками и слегка выгнутая. Инициалы КУ были выгравированы простыми крупными буквами, без традиционных завитков. Перевернув вилку, Мадди чуть не задохнулась от удивления.
– Бог мой, Мия, это же стоуновское серебро!
Мия склонилась над серебром и, только разглядев его поближе, поняла, что заметила сестра.
– Что это такое?
– Не что, а кто. Артур Стоун был одним из ведущих кустарных мастеров серебряных дел в Америке. У него необычное клеймо. Видишь? Фамилия, перечеркнутая молотком. Должно быть, столовые приборы были изготовлены на заказ.
– Ты уверена? Она была не замужем. Я полагаю, это серебро принадлежало кому‑нибудь из ее предков с такими же инициалами.
– Нет, это было бы невозможно. Стоун начал выпускать изделия под своим именем где‑то в конце века. То есть эти приборы, вероятно, были заказаны между тысяча девятисотым и тысяча девятьсот тридцатым годами, может быть, чуть раньше или позже. Я проверю, когда вернусь домой.
