– Вероятно, в этот момент вы задумались о семейной психотерапии?
– Нам следовало поговорить об этом открыто, пройти курс психотерапии и все такое. Но мы не сделали этого. Полагаю, я просто надеялась на то, что со временем все уладится. Но он поступил по‑своему.
– Скотина.
– Я была опустошена. Потом я разозлилась, мне было стыдно, мне казалось, что мое тело стало непривлекательным для мужчин. Даже для меня самой.
– И ты боишься, что у Стюарта будет та же реакция? – Когда Мия кивнула в ответ, она спросила: – Он знает о том, что ты была больна раком?
– Да. Он знаком с программой оздоровительной рыбалки и имеет представление об этом. Мы познакомились на реке случайно и стали друзьями. Приятелями‑рыбаками. Сначала мы вообще не разговаривали о личной жизни. Через несколько недель мы стали понемногу говорить об этом и наши отношения перешли в следующую фазу, ну… – Мия подбирала слова. – Мы были счастливы, как подростки, целовались, держались за руки, болтали… – Покраснев, она обхватила щеки руками. – Я правда снова почувствовала себя девчонкой. Я все время думаю о нем, я мечтаю о нем. А его поцелуи, боже мой, что за поцелуи! Он – замечательный.
– Ладно, довольно. Я так и вижу эту картину. – Усмехнувшись, Мадди искренне добавила: – Мне кажется, все складывается превосходно. Так в чем же дело?
Мия выдохнула:
– Во мне. Хотя он никогда не распространялся об этом, я понимаю, что он не торопит меня. Он знает, что я не готова, и думает, что все дело в разводе. Но это не так. Мадди, возможно, я никогда не буду готова. Я пытаюсь подружиться со своим телом. Я могу без страха смотреть на свой шрам. Я даже смазываю его кремом. Но я… мне кажется, я не вынесу, если он вызовет отвращение у Стюарта.
Мадди со вздохом поставила кружку на стол. Она посмотрела Мие прямо в глаза.
– Во‑первых, Стюарт – это не Чарльз. Я познакомилась с ним только сегодня утром, тем не менее я вижу, что он за человек. Он заслуживает того, чтобы дать ему шанс.
Мия обхватила себя руками.
– Я не хочу рисковать тем, что есть между нами, ради того, чтобы получить больше.
– Милая, если тебя это так волнует, почему бы не сделать пластику молочной железы? Сегодня намного больше возможностей, чем в те времена, когда нашей маме удалили грудь.
– Может быть, мне следовало сделать это сразу же. Когда у меня обнаружили рак груди, я восприняла это как смертный приговор, наверное, потому, что мама умерла очень быстро после того, как узнала свой диагноз.
– Понимаю. Никогда в жизни мне не было так страшно.
– Я оказалась в беде, а от Чарльза было мало толку. Он сломался и постоянно рыдал. Я и думать не хотела о новой операции и пластике груди. Когда доктор Фиски порекомендовал ее мне, я ждала, когда буду готова принять решение и согласиться. Вдобавок моя страховая компания не стала бы ее оплачивать. По крайней мере, теперь у меня есть деньги, и я могу сделать операцию, если захочу. Просто я не знаю, смогу ли снова вынести операцию и боль.
– Рано или поздно тебе придется либо принять свое тело, либо сделать хирургическую пластику молочной железы.
Мия запустила пальцы в волосы и пробормотала:
– Пока я не могу даже думать об этом.
– Знаешь, ты меня совсем запутала. Только что ты рассказывала мне о том, как тебе дороги новые отношения со Стюартом, что вы не торопите события, стараясь лучше узнать друг друга. Ты прямо светишься, когда говоришь о нем. Но чего ты боишься? Тебя пугает, как выглядит твоя грудь? Ты снова придаешь значение только телу.
Мия молча посмотрела на сестру.
– Помнишь, ты недавно сказала мне, что прежней Мии больше нет? Должна признаться, меня это потрясло. Потом я подумала о прежней Мие. Милая, ты всегда была такой перфекционисткой по отношению к своему телу. К одежде и к прическе. Я обычно отчасти завидовала тому, как ты выглядела. Но, понимаешь, это также немного отталкивало. Ты судила о себе по взгляду, который бросают на тебя мужчины. Если ты чуть‑чуть поправлялась, ты начинала заниматься спортом и садилась на диету до тех пор, пока твое тело не приобретало прежние формы. Именно так ты оценивала себя, Мия. По внешности. Иногда ты выглядела такой хрупкой. Я всегда думала, что ты просто голодаешь. – Она ухмыльнулась. – Потом ты заболела и уехала туда, куда я не могла за тобой последовать, и я тревожилась, увижу ли я когда‑нибудь прежнюю Мию. Но теперь я сижу здесь, рядом с новой Мией. Если рыбалка нахлыстом чем‑то и помогла тебе, то тем, что ты разобралась в себе. Ты сконцентрировалась на том, чтобы усовершенствовать свои умения, свое искусство, выучила названия растений и птиц. Ты даже увлеклась историей Кейт Уоткинс. Мия, ты не смотришься в зеркало, ловя свое отражение. Теперь ты обращена внутрь себя и ищешь правдивого ответа на вопрос: «Кто я?» Ты смотришь на себя и видишь красивую, сильную, увлеченную и креативную женщину. И черт побери, ты слишком молода для того, чтобы отказываться от секса на всю оставшуюся жизнь.
– Ох, Мадди! – воскликнула Мия, закрывая ладонями лицо. – Что мне делать?
Старшая сестра обняла ее и крепко прижала к себе, как всегда делала, когда Мия была маленькой ранимой девочкой.
– Ты уже многого добилась. Не отступай. Интуиция не подведет тебя. Оставайся здесь до тех пор, пока не найдешь ответы на все вопросы. Иногда ты слишком мудришь. Не слушай того, что я говорю тебе. Или даже того, что говорит тебе Кейт. Слушай себя, Мия. Наверняка, когда придет время, ты поймешь, что делать.
Глава 17
Ты «читаешь» воду. Присматриваешься к насекомым. Обдумываешь, какую мушку выбрать. Все это ты делаешь, но иногда оказывается, что нужно просто довериться своей интуиции.
Из рыбацкого дневника Кейт Уоткинс
Дождь шел всю вторую половину дня и весь вечер. Мия, взволнованная отъездом Мадди, бродила по хижине. Ей уже не хватало ее, и она постоянно смотрела на часы, беспокоясь о том, благополучно ли Мадди добралась до дома. От сотового телефона в хижине не было никакого толка, и она не могла в дождь карабкаться по белым скалам. Легко поужинав остатками еды, она поднялась наверх, на чердак, с удовольствием прилегла на новую кровать, купленную для сестры, и в сотый раз стала перечитывать дневник Кейт, но не могла сосредоточиться на словах. Мысленно она все время возвращалась к разговору с Мадди.
Мию расстроило то правдивое описание ее прежней, которое она услышала от сестры. Сестра была намного ближе к правде, чем ей хотелось признать. Но Мадди не имела никакого понятия о том, каким резким переменам подверглись ее тело и чувства. Сестре было сорок два года, и она еще не знала, что такое менопауза. Хотя Мие было всего тридцать восемь, химиотерапия привела к появлению ее симптомов. Она больше не ощущала себя такой же молодой и привлекательной, как до того, как заболела раком. С другой стороны, Мадди была права в том, что она слишком молода для того, чтобы вообще отказываться от близости. Но с некоторых пор Мию это перестало волновать. Теперь же у нее появилась надежда, особенно в последнее время, когда ее тело снова пробуждалось. Когда она была рядом со Стюартом, все ее чувства обострялись, а сексуальное влечение просто зашкаливало.
