Итак:
Имея намерение лично встретиться и иметь беседу с Первым секретарем ЦК КПСС тов. Хрущевым, 23 ноября сего 1957 года, примерно в 20.30 по московскому времени я взял на стоянке на проспекте Энтузиастов, у Новых домов, такси марки «Победа» и не назвал шоферу конкретный адрес, куда ехать. Велел рулить, куда я укажу. Номера такси я не запомнил, шофера никогда раньше не видел, и он соучастником моего поступка ни в коем случае не является, а только слепым исполнителем моего намерения.
Согласно моим указаниям, водитель привез меня на тот участок Воробьевского шоссе в городе Москве, где, насколько мне было известно, находились резиденции руководителей партии и правительства.
Расплатившись с таксистом и дождавшись, пока он уедет, я вытащил из внутреннего кармана своей куртки изготовленный мною собственноручно четырехлапый якорь с линем. Подойдя к забору, ограждающему территорию правительственных резиденций, я стал забрасывать якорь на верх забора. Со второй попытки якорь зацепился. Схватившись за веревку, я стал подниматься по стене и достиг ее вершины. Затем я спрыгнул вниз, внутрь правительственной резиденции.
Кому конкретно из руководителей она принадлежит, я не знал, лишь предполагал и надеялся, что тов. Н.С. Хрущеву.
Немедленно после того, как я оказался на участке, сработала шумовая и световая сигнализация. Вслед за тем я услышал лай собак и крики охранников: «Стой! Стрелять буду!» Показывая отсутствие враждебных намерений, я немедленно поднял руки и опустился на колени, но при этом стал кричать: «Прошу встречи с Первым секретарем! Товарищ Хрущев, я знаю о заговоре против вас! Я прошу встречи с Никитой Сергеевичем! Никита Сергеевич, против вас готовится заговор!»
Вскоре меня окружила вооруженная охрана с собаками на поводках и велела мне замолчать. Я же продолжал что есть сил выкрикивать информацию прежнего содержания: о необходимости срочной встречи с товарищем Хрущевым и готовящемся против него заговоре.
Мои крики возымели действие. Из главного дома резиденции вышел сам Никита Сергеевич и приблизился ко мне (я находился в тот момент в плотном кольце охраны). Довольно ласково он спросил меня: «Чего шумишь?» Я повторил, теперь тов. Хрущеву лично, что имею твердые сведения о том, что против него готовится заговор. Кроме того, у меня есть для него другая важнейшая информация. Он велел мне говорить, на что я ответил, что расскажу обо всем лишь ему лично, без свидетелей.
В ответ на это Никита Сергеевич собственноручно поднял меня с земли, взял под руку и повел в дом, несмотря на возражения караула. Охране он приказал за нами не следовать.
В доме я обратил внимание Первого секретаря, что, возможно, наш разговор прослушивают. Он сказал в ответ, что пусть меня это не волнует, и велел рассказывать. Затем спросил: «Что, неужели Жуков все‑таки успел составить заговор?» Я сказал в ответ, что нет, не Жуков, и назвал имена реальных заговорщиков. Товарищ Хрущев выслушал меня внимательно и сказал, что не верит. Он поинтересовался у меня, каким образом заговор против него будет реализован. Я сказал ему, что заговорщики соберут внеочередной пленум ЦК и подавляющим большинством голосов проголосуют против него. Он спросил: «И Микоян будет против меня?» — «Против не будет, но и отстаивать вас не станет» — «И Фурцева?» — «А Фурцеву вы уже к тому времени вышвырнете из президиума ЦК — впрочем, как член ЦК она тоже проголосует против вас».
— Когда же это случится? — спросил Первый секретарь.
Я ответил ему:
— В октябре шестьдесят четвертого года.
— Так долго! — воскликнул он. — Да откуда ты это все знаешь?!
Тут я сказал ему, что мне ведомо все, что случится в Советском Союзе в ближайшие шестьдесят лет, вплоть до февраля 2017 года.
Первый секретарь, естественно, не поверил мне, счел за невменяемого и хотел вызвать охрану. Однако я взмолился и сказал:
— Смотрите, я молодой человек, на вид лет восемнадцати. Проверьте меня: я не имею никаких допусков, даже по форме «ДСП». И в то же время я знаю высшие секреты Советского Союза, которые, наверное, только вы да еще министр обороны и члены президиума ЦК (и то не все) ведают.
Для иллюстрации этого факта я стал называть Первому секретарю имена ведущих ракетных конструкторов, а также специалистов в области атомного вооружения. (Эти и другие сведения я здесь приводить, естественно, не буду.) Затем назвал тов. Хрущеву местоположение секретных ядерных объектов, ракетных полигонов, а также названия и конструктивные особенности советских ракет. Он был удивлен и вскричал:
— Откуда ты все это знаешь?! Ты не можешь этого знать!
На что я ответил:
— Я говорю вам: мне ведомо будущее.
Тогда он попросил в общих чертах рассказать, что произойдет за следующие шестьдесят лет и как будет развиваться советское общество. Стараясь быть кратким, я охарактеризовал ему положение дел в 2017 году. Товарищ Хрущев был обескуражен и возмущен. Он сказал, что я грязный клеветник, шантажист, агент империализма и меня расстрелять мало.
Я сказал в ответ, что расстрелять меня, конечно, можно, но это никак не изменит сложившуюся ситуацию. «Но вы, — прибавил, — в точности зная будущее, способны, как умелый капитан, вооруженный лоцманской картой, провести нашу страну через все рифы и бури грядущего».
Никита Сергеевич заявил, что самый надежный лоцман — это марксистско‑ленинская теория и труды В.И. Ленина, на что я возразил, что это все слова. Он снова закричал, что меня расстрелять мало, — однако потом, успокоившись, спросил, что лично с ним сделают заговорщики, которые якобы сместят его с высокого поста через семь лет, в 1964 году.
— Меня казнят?
— Нет, — отвечал я, — отправят на пенсию, вы будете жить‑поживать на подмосковной даче.
— И когда я умру?
Я назвал ему время и добавил, что, по моему глубокому убеждению, если бы он оставался у власти, то смог бы прожить и плодотворно проработать добавочно как минимум лет десять.
— Что же случилось в две тысячи семнадцатом?! — спросил тогда Первый секретарь. — Почему наша страна оказалась в итоге в столь плачевном положении?
Я высказал в ответ свое мнение, что клика заговорщиков, пришедших в 1964 году ему на смену, состояла из негодных для руководства страной людей. Они только пили, ели, одаривали друг друга наградами и не принимали никаких мер по реформированию советской экономики. Вдобавок они продолжали состязаться с США и странами НАТО в создании и наращивании не только ракетно‑ядерных, но и обычных вооружений. Как результат, мы стали постепенно проигрывать экономическое состязание передовым странам Запада и в итоге надломились.
— И что, по‑твоему, надо было делать? — спросил Первый секретарь.
Я высказал ему свое мнение, что у социализма есть два возможных пути, и привел в пример Северную Корею, которая живет в абсолютной покорности вождю и преданности идеям. Но зато в страшной бедности, подозрительности и страхе. И, как противовес, Китай, который успешно провел реформы, легализовал частную собственность и к 2017 году уверенно превратился из нищей страны во вторую экономику в мире (обогнав, между прочим, нас).
