Мне с каждой минутой становилось всё хуже и хуже. А когда противник в очередной раз нанёс удар Гере, и тот оказался на земле, внутри что-то оборвалось, и я почувствовала леденящий холод.
Охотник уперся коленом в грудь Геры, и схватил его за шею. Гера нанёс ему пару ударов в голову, но противник вцепился мёртвой хваткой в его шею, и не обращал внимания на удары. Силы были явно не равны.
«И что? Ты будешь сидеть, как заяц в норке и смотреть, как убивают твою надежду на выживание? Ты хочешь почувствовать на своей шее зубы именно этого вампира! Сделай хоть что-то! Помоги Гере подняться с земли!» — внутри всё протестовало против скорой смерти.
Боже, ну что я могу сделать? Ведь даже удары Геры охотнику нипочём! Я стала лихорадочно оглядываться по сторонам, ища предмет, который увеличит силу удара, и на пару секунд отвлечёт противника от Геры. И тут мой взгляд упал на нож, которым я резала яблоки. Я схватила его и открыла дверь машины. Охотник уже практически сидел на Гере, спиной ко мне, и не обратил внимания на то, что я вышла из машины.
Дальше я действовала как в тумане, разум полностью отключился, осталась только интуиция и желание просто выжить. Я подскочила к ним и с размаху всадила нож в основание черепа охотника. Сначала я почувствовала, как нож входит в мягкие ткани, потом он уперся в шейные позвонки, а потом с каким-то мягким хрустом прошёл дальше.
Я разжала кулак и оцепенела, потеряв способность двигаться.
Охотник сначала удивлённо посмотрел на меня, потом, убрав руки с шеи Геры, и попытался вытащить нож из затылка. Гера, воспользовавшись тем, что охотник отвлёкся, мгновенно сбросил его с себя и, не давая ему опомниться сел на него и схватив его за голову, с силой ударил его затылком о землю. Раздал хруст от того, что нож вошёл ещё глубже. А потом Гера вскочил на ноги и, перевернув охотника на живот, поставил ему ногу на спину и оторвал голову.
И тут меня прорвало. Я закричала диким голосом, вернее завизжала. Я кричала, пока в лёгких не кончился воздух, а потом бессильно стала оседать на землю. Гера подскочил ко мне и, обняв, прижал к себе, не давая упасть.
— Тихо, не кричи! — ласково сказал он.
Я уже успела осмыслить, что сейчас я не умру, и теперь меня начало трясли от ненависти к самому Гере. Оттолкнув его от себя, я закричала на него:
— Ненавижу тебя! Ты монстр! Исчадие ада! Ты меня во всё это втянул! Верни мне мою простую человеческую жизнь! — эмоции били через край, и я, набросившись на него, стала молотить руками по его груди.
Гера спокойно перехватил мои руки и снова прижал меня к себе, не давая даже шевельнуться.
— Майя, успокойся, ты жива. Всё обошлось. Мы оба остались живы, — он стал нежно шептать мне это на ухо. — Ты молодец. Успокойся! Всё уже хорошо.
При слове «хорошо» меня затопила очередная волна ярости, и я стала пытаться вырваться из его объятий, но он крепко меня держал. Тогда я кричать:
— Хорошо? Хорошо!? Мне было бы хорошо, если бы я сейчас ехала с работы домой! Вот что значит — хорошо! Я сейчас всё плохо!
— Да, да, конечно. Как скажешь. Плохо — значит плохо, — он моментально согласился со мной.
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Если бы Гера обозвал меня истеричкой или стал разговаривать со мной высокомерно, я бы и дальше кричала и дралась. Но он разговаривал как обыкновенный человек, и даже старался успокоить меня. Я уткнулась лицом в его плечо и стала плакать, вернее рыдать. Не выпуская меня из своих объятий, он стал поглаживать меня по спине. Я вцепилась в его свитер, и сквозь слёзы, как заведённая стала повторять:
— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты гад!
— Я знаю, — вздохнув, ответил он.
Потом разжал объятия, и повёл меня к машине. Усадив на сиденье, он ласково сказал:
— Я быстро, — и захлопнул дверь.
Я прекрасно знала, что он сейчас будет делать, и мне стало ещё хуже. Слёзы с новой силой покатились из глаз. Меня стало знобить, а руки стали трястись. Сквозь слёзы я посмотрела на свою правую руку, и моментально вспомнила, как воткнула ею нож в основание черепа того охотника, и тот звук, который от этого раздался. Это воспоминание точно будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Плач уже перешёл в истерику, и я не могла остановиться.
Гера вернулся в машину, и бросил на меня виноватый взгляд. А потом завёл машину и, развернувшись, опять направился в сторону основной дороги.
Мы уже ехали почти час, а я никак не могла остановиться и всё время плакала. Перед глазами раз за разом представала вся сцена от момента с ножом до открывания головы, и меня каждый раз передёргивало, когда я вспоминала, как нож входил в охотника.
Машина остановилась, и Гера сказал:
— Я думаю, нам не стоит ехать в Казань. Остановимся здесь. Посиди здесь, я быстро, — и вышел из машины.
Я стала оглядываться, и сквозь слёзы увидела, что мы находимся в каком-то кемпинге для туристов. На одинаковом расстоянии друг от друга стояли домики, а кругом был лес. Судя по количеству машин, возле домиков, мы были третьи, кто здесь решил остановиться.
Через пять минут Гера вышел из основного здания с каким-то мужчиной, и тот стал на что-то ему указывать. Гера кивнул и, вернувшись в машину, завёл двигатель. Мы проехали почти в самый конец дорожки и остановились возле крайнего домика.
— Переночуем здесь, — сказал он, и вышел из машины.
Обойдя машину, он открыл мою дверцу, и помог мне выйти. Открыв дверь домика, он провёл меня в комнату и посадил на кровать.
— Я только заберу сумки из машины и вернусь.
Сил хватило только на то, чтобы сбросить обувь, поэтому я, не раздеваясь, залезла под одеяло и свернулась калачиком. Голова болела ужасно, и хотелось только одного — чтобы этот кошмар наконец-то закончился. Но я понимала, что игра только началась и впереди ещё почти шесть долгих недель и за нас ищут ещё три охотника. От этой мысли слёзы полились с новой силой.
Я почувствовала, что Гера присел на кровать, а потом стал гладить меня по голове.
— Майя, ну успокойся, пожалуйста, — нежно прошептал он мне на ухо. — Ты молодец! Благодаря тебе, мы выжили. Я обязан тебе своей жизнь.
— Тогда верни мне мою жизнь!
— Ты же знаешь, что я не могу, — с жалостью ответил он.
— Я тебя ненавижу! — бессильно выдохнула я.
У меня опять началась истерика, и я уже стала рыдать в голос, не в состоянии остановиться. Судя по всему, Гера решил оставить меня в покое и встал с кровати. Меня опять стало знобить, а сердце сжималось от боли.
— Майя, я не могу видеть тебя в таком состоянии, и думаю, что есть только два способа успокоить тебя, — раздалось нам моих ухом, и я почувствовала, что Гера забирается под одеяло. — Первый способ — разозлить тебя. А второй более приятный — дать тебе возможность расслабиться. Я выбираю второй, — и, обняв меня со спины, стал целовать в шею.
