— Как твой отец?
— Так себе, Эдди. Помимо сотрясения мозга, у него еще и внутренние повреждения, которые не сразу выявили. Вчера его прооперировали. Врачам кажется, что все прошло успешно, но они не уверены. Не знаю, смогу ли сегодня повидать его. После операции прошло мало времени.
— Рита, мне так жаль…
Но она не слушала. Взяла меня за руку и промолвила:
— Пойдем, Эдди. Узнаем, что и как.
Мы поднялись по ступенькам и вошли в вестибюль. Рита приблизилась к стойке регистратуры, чтобы поговорить с медсестрой. Я ждал ее. Через минуту она вернулась и сообщила:
— Ему немного лучше. Но он сейчас спит, и доктор сказал, что до завтра его беспокоить нельзя. Так что пойдем отсюда. — Она опять взяла меня за руку.
— Хорошо, — кивнул я. — Но куда ты так торопишься?
— Такси ждет. Я сказала водителю, что не уверена, увижу ли отца, и он обещал пару минут подождать, на случай, если я сразу выйду.
Такси было на месте. В машине я обнял Риту. Она прижалась ко мне и спросила:
— Зачем ты приехал, Эдди?
— Ты знаешь, зачем.
— Лучше бы не знала. Черт бы тебя побрал, Эдди!
Я тихо засмеялся:
— Ничего более воодушевляющего ты мне до сих пор не говорила. Поругай меня еще. — Я обнял ее покрепче. — Ты меня совсем не любишь, Рита? Совсем?
— Что такое любовь?
— То, что со мной творится.
Она отстранилась и внимательно посмотрела на меня:
— Может, тебе просто хочется поразвлечься, Эдди?
— И это тоже, — признался я. — Одно другому не мешает. Полагаю, может быть либо то, либо другое, но от сочетания мне сейчас паршиво.
— Мне… тоже паршиво. Эдди, мне не нужна любовь. Мне нужны деньги, много денег. Я хочу миллион долларов, а у тебя его нет и никогда в жизни не будет. Для этого ты слишком хороший.
— Неужели хороший парень не может заработать миллион?
Рита восприняла мои слова серьезно:
— Не… не такой тип хорошего парня, как ты, Эдди. Скажи честно, ты можешь вообразить себя миллионером?
— Нет. Наверное, ты права, я не тот тип. Но если бы у тебя был миллион долларов, ты бы знала, что с ним делать?
— Еще бы! — Она тихо рассмеялась. — Большой дом, платья, драгоценности, меха…
— А мне в этом доме нашлось бы место?
— Вряд ли бы это понравилось моему мужу. Но я могла бы снять где-нибудь для тебя квартирку и платить аренду, Эдди. И два-три раза в неделю…
— Восемь раз в неделю! — перебил я. — Каждый день, а по воскресеньям дважды.
— Если муж позволит… Ты думаешь, я шучу, Эдди?
— Если нет, то лучше замолчи.
— А ты заставь меня.
Я заставил, очень хорошо заставил и почувствовал этот поцелуй аж в кончиках пальцев ног.
Ничего подобного со мной прежде не случалось. Когда мы перестали целоваться, у меня голова закружилась. Такси подъезжало ко входу в отель Риты.
Она провела меня через холл в гриль-бар. Мы сели за столик.
— Ты голоден, Эдди? — спросила Рита.
— Мне не еда нужна.
— Веди себя прилично. Вон официантка. Я голодная как волк, с утра ничего не ела.
Она заказала себе обед, а я довольствовался куском пирога и кофе.
Когда официантка ушла, Рита нахмурилась и с неодобрением — не притворным, а самым настоящим — посмотрела на меня.
— Зачем ты той ночью явился на стрип-шоу, Эдди? — спросила она.
— Я знаю, что не следовало этого делать, — ответил я. — Но… я напился и был страшно зол. Хоуги рассказал мне, что у тебя свидание с кем-то в городе, и я… просто не мог этого вынести. Мне было наплевать, кто что подумает, пока я не оказался в шатре и не увидел тебя, и… черт возьми, все так запуталось. Ну… ты меня здорово потом отделала на улице, и я получил по заслугам.
— Ладно, Эдди. Только больше никогда так не поступай, не важно, вернусь я в шоу или нет. — Она улыбнулась. — Особенно если в нем участвует эта дамочка, Эстель. Ты ей вроде как нравишься. Она к тебе уже подкатывала?
— Нет.
— Все еще впереди. Что ж…
— Ты же вернешься в цирк, Рита?
— Я пока не решила, Эдди. Не нравится мне выставлять себя напоказ.
— Мне тоже. То есть не нравится, что ты выставляешь себя напоказ. Разве ты не можешь заняться чем-нибудь другим в цирке?
— Например, танцевать в куч-шоу?
— Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать!
— Да, но тебе лучше с этим смириться, Эдди. Природа создала меня шоу-герл, или танцовщицей, или кем-то подобным. Тело есть, ума нет.
— Сколько будет два плюс два?
— Пять. Вот видишь, Эдди?
— Хорошо, — усмехнулся я. — Я умываю руки.
Официантка принесла наш заказ. Я потягивал кофе и смотрел, как Рита ест. Она даже ела красиво. Я был, наверное, самым везучим парнем в мире. В данный момент немного боялся, что спугну удачу, если стану выяснять, насколько мне повезло. Я молчал, пока она не доела. Потом спросил:
— А теперь куда?
— На вокзал, Эдди. Ты едешь обратно.
— Обратно? Но я только что приехал! Я могу остаться примерно на неделю. Во всяком случае, до тех пор, пока не прояснится ситуация с твоим отцом. Он, надеюсь, к тому времени уже будет вне опасности, и мы вернемся вместе.
— Нет, Эдди. Ты должен уехать сегодня. Прямо сейчас. Я… тоже хочу, чтобы ты остался, но лучше тебе этого не делать. Папа очень плох, может быть, умирает, и если ты останешься, это будет выглядеть неприлично.
— Ну… мы могли бы… вести себя прилично.
— Но не стали бы. Это как если бы… порох и огонь оказались рядом и пытались вести себя прилично.
Я прекрасно понимал, что Рита права, однако продолжал спорить. Она наклонилась через стол и приложила палец к моим губам:
— Будь хорошим мальчиком и возвращайся, Эдди. И если ты это сделаешь, обещаю, что вернусь в цирк. Как можно скорее. И тогда… мы с тобой развлечемся, Эдди.
Я отвел палец Риты от своих губ и поцеловал ее теплую и влажную ладонь.
— Ладно, — кивнул я.
Мы отправились на вокзал. Поезд на Саут-Бенд отходил всего через несколько минут. У железных ворот перед путями я поцеловал Риту. Я целовал ее в третий раз, и это был наш лучший поцелуй. Затем, все еще обнимая меня, она слегка отклонилась назад и воскликнула:
— Черт бы тебя побрал, Эдди! Разве нужно ради тебя отказываться от миллиона баксов?
— Попробую примирить тебя с этой потерей.
