— Ну-у… может, ты и прав.
— Конечно, прав. Видимо, твое знакомство с ними началось не совсем удачно, вот ты их и осуждаешь. Чтобы поладить с ними, ты должна научиться смотреть на вещи с их точки зрения. Они… если можно так выразиться, по-честному нечестные.
— Хочешь сказать, они не дают дуракам равные шансы?
— Я не совсем это имел в виду, но…
— Я в это верю, Эдди. Когда-нибудь я найду себе дурака. Богатого. Не собираюсь всю жизнь быть бедной. Я выросла в нищете, и с меня хватило.
Рита говорила серьезно. В ее голосе прозвучала злость.
— Думаешь, я охотница за чужими деньгами? — спросила она. — Что ж, так и есть.
— Ничего страшного. Ты охотница за чужими деньгами. Не переживай так по этому поводу. Положи голову мне на плечо и расслабься.
Она тихо засмеялась, а потом опустила голову мне на плечо.
— Ты забавный, Эдди. Ты мне нравишься. Жаль, что ты не богат, а то я бы за тебя взялась. Но ты ведь не богат?
— У меня есть девятнадцать долларов и тромбон, — усмехнулся я. — На мой взгляд, я богач. Ах да, еще у меня есть один приличный костюм, но я сейчас не в нем, а жаль, потому что становится холодно. А у меня под дождевиком ничего, кроме трусов. Я спал, когда возникла вся эта заваруха.
— Я тоже. То есть я легла спать, потом проснулась, потому что мне нужно было в… Как вы, циркачи, это называете?
— Нужник, — ответил я. — Послушай, давай не будем о том, что произошло. Я должен отвлечь тебя.
— Со мной уже все в порядке, Эдди, не волнуйся. Просто у меня там… началась небольшая истерика. А теперь я уже могу спокойно говорить об этом.
— Тогда, может, тебе даже станет лучше, если мы побеседуем. Ты всегда носишь с собой пистолет в туалет?
— Конечно, нет! Не говори глупостей. Я взяла его, потому что погас свет, а я не могла найти фонарь. Я боюсь темноты, Эдди. То есть боюсь находиться в темноте одна. Сейчас мне не страшно. Обычно я не сплю в цирке. У меня есть комната в отеле в центре города. Но сегодня Дарлин попросила меня остаться.
— Дарлин? Это такая с рыжими волосами?
— Да. Ее парень уехал из города на пару дней, а ей сегодня было нехорошо, вот она и попросила меня переночевать у них в фургоне. Я проснулась час назад и не смогла найти фонарь, но не хотела будить Дарлин. Но я знала, где Уолтер хранит пистолет — видела раньше, когда Дарлин открывала ящик. Вот я его и взяла.
Рита снова слегка задрожала, наверное, потому, что мысленно вернулась к случившемуся. Я обнял ее покрепче и произнес:
— Не думай об этом, Рита.
— Да говорю же, Эдди, я уже пришла в себя. Просто мне холодно. У меня под плащом надето не больше, чем у тебя, и я замерзаю.
— Хорошая картина получится, если мимо проедет полиция и арестует нас за парковку в неправильном месте. Кроме того, полиция, наверное, уже приехала в цирк. Копы начнут злиться, что тебя так долго нет. Может, вернемся?
— Давай.
— Ты уверена, что с тобой все хорошо и ты готова разбираться с последствиями?
— Да, Эдди. Поцелуй меня. Один раз, по-настоящему. А потом поедем назад.
Я поцеловал ее, один раз, по-настоящему. Было очень приятно. Я почувствовал легкую встряску. Ничего подобного не ожидал.
— Ты уверена, что нам нужно возвращаться? — прошептал я.
— Да, Эдди. Прошу тебя.
— Ладно. Но может быть, когда-нибудь?
— Может быть, когда-нибудь.
Я повернул ключ в замке зажигания, нажал на стартер, и «дворники» снова заскользили по лобовому стеклу, вперед-назад, словно пьяный метроном. Я и сам чувствовал себя немного навеселе.
И мне снова пришлось сосредоточиться на том, чтобы не слететь с сияющей полоски дороги, так что на обратном пути мы вообще не разговаривали.
Глава вторая
Территория цирка светилась огоньками. Генератор пока не починили, но циркачи где-то откопали масляные и карбидные лампы и развесили их в особо важных местах. Все это выглядело как-то странно — в том смысле, что пространство между пятнами света казалось еще темнее и страшнее.
В фургоне Хоуги горел свет. Когда я припарковался, оттуда вышел дядюшка Эм. Он открыл дверцу автомобиля и произнес:
— Здорово, детки! Как луна?
— Ярко светит, — ответил я.
— Мне уже лучше, — сказала Рита. — Все хорошо, Эм?
— Чудесно. Приехала полиция и взяла ситуацию под контроль, если можно так выразиться. Они устроились в шатре шоу уродов. Просили тебя зайти к ним, но только для того, чтобы ты ответила на несколько стандартных вопросов.
— Может, мне пойти с ней, дядя Эм? — спросил я.
— Не лезь в это дело, Эд. Я объяснил им, что мы отправили Риту покататься по городу, но не стал говорить, с кем. Так что ты можешь просто по-тихому скрыться у себя в палатке.
Эта идея мне понравилось, потому что я промок до нитки. Внутри дождевик был таким же мокрым, как и снаружи, да еще и противно прилипал к телу.
— Большое тебе спасибо, Эд, — промолвила Рита. — До завтра.
Она подала мне руку, и я улыбнулся:
— Не за что. До завтра. — И проводил ее взглядом до шатра шоу уродов.
Я немного постоял, дрожа от холода, а затем ушел в нашу палатку, где вытерся полотенцем, бросил на койку пару одеял и забрался под них.
Очень хотелось спать, но когда вошел дядя Эм и начал раздеваться, я сказал: «Привет», — чтобы дать ему знать, что не сплю.
— Тебе понравилась Рита? — спросил он.
— Ну… она ничего…
— Что-то не слышу энтузиазма. Или я ошибаюсь? В любом случае не влюбляйся в нее слишком сильно. Она из тех, кто охотится за деньгами.
— Рита мне так и сказала. Говорит, будь я богат, она бы за меня взялась.
Дядя Эм медленно покачал головой:
— Это опасно, малыш. Когда с тобой говорят честно, это опасно.
По его голосу трудно было понять, серьезно он говорит или шутит.
— Значит, не опасны только те девушки, которые врут?
— Опасны, но по-другому.
Дядя Эм встал и погасил карбидную лампу. Койка скрипнула под тяжестью его тела.
— А кем был тот мальчишка? — спросил я.
— Какой мальчишка?
— Которого убили, разумеется. Он из цирка?
— Черт возьми! — воскликнул дядя Эм. — Я и забыл, что тебя тут не было. Это не ребенок, Эд. Убили лилипута.
Я резко сел на постели. Лилипут! Это могло означать лишь одно. В цирке работал только один лилипут.
— То есть это Майор? — уточнил я.
