— Ты ведь не станешь снова будить ее? Мы там так долго проторчали. Сейчас около четырех утра.
— Естественно, разбужу. Это, наверное, важно.
Дядя Эм постучал в дверь спальни миссис Червински. Скрипнула кровать, загорелся свет. Раздались шаркающие шаги, и дверь открылась.
— Извини, Фло, — сказал дядя Эм. — Но я должен узнать об этом сегодня. Вот об этом объявлении. — Он дал ей журнал, открытый на нужной странице, и указал на объявление.
— Ах, это! Черт возьми, я и забыла. Заходи, Эм.
— Нет, мы пойдем. Сегодня больше тебя не побеспокоим. Но что насчет объявления?
— Я увидела его в субботу, когда читала журнал. Оно адресовано Лону С., так что я, конечно, решила, что имеется в виду Лон Стаффолд. Я отметила его, а когда он вернулся вечером домой, показала ему. Но Лон сказал, что это не может быть адресовано ему, он не знает никого по имени Коротышка. Мол, это, наверное, адресовано кому-то другому.
— И больше он ничего об этом не говорил?
Фло покачала головой:
— Нет. Объявление опубликовали еще в паре следующих номеров, а потом оно больше не появлялось. Поскольку оно предназначалось не Лону, я о нем забыла, пока ты мне его сейчас не показал. Слушай, а ведь оно могло быть адресовано ему. Если так и было, Лон не хотел, чтобы я об этом знала. Но оно такое короткое, он мог бы прочитать его всего один раз и запомнить и содержание, и номер почтового ящика, а потом притворился, будто объявление адресовано не ему. Как ты думаешь, Эм?
— Попытаюсь выяснить. В любом случае огромное тебе спасибо. Вот ключ от чердака и «Билборды».
— Эм, мы еще увидимся до твоего отъезда?
— Надеюсь. Я тебе позвоню. Обещаю. Пока, Фло.
Мы двинулись на юг по Уайн-стрит в сторону центра города. Мимо нас проехало такси, потом еще одно, но дядя Эм не пытался остановить их. В небе появились первые сероватые лучи рассвета, а с севера, со стороны реки, дул прохладный ветер. Я слегка дрожал, но не из-за предрассветной прохлады. Я думал о тех двух стихотворениях, которые прочитал. Теперь они начинали мне нравиться. Я вдруг осознал, что помню их слово в слово.
— Тебе холодно, Эд? — спросил дядя Эм.
— Нет. Зато есть хочется.
— Ладно, давай поедим. Потом заселимся в гостиницу, пару часов поспим. Наша следующая остановка — дом 25 по Опера-плейс, но нам туда не надо до девяти-десяти часов утра. В смысле, сегодня.
Я кивнул. Спрашивать, что находится в доме 25 по Опера-плейс, я не стал. Адрес знает каждый циркач — это редакция «Билборда».
— Думаешь, нам сообщат, кто разместил объявление? — спросил я.
— Я знал парня, который там работал. Если он еще там, то раздобудет мне нужную информацию, если таковая имеется.
— А если нет?
— Тогда придется рассказать Вайссу. Он может сделать официальный запрос через местную полицию. Но… черт возьми… боюсь, нам это ничего не даст. В смысле, если у них осталась запись о том, кто покупал это место на те конкретные даты, там будет фальшивое имя, а в качестве адреса — почтовое отделение для корреспонденции до востребования.
— Тогда зачем беспокоиться?
— У тебя есть идеи получше?
— Нет, признался я. — Только что поесть и поспать. Я умираю с голоду.
Мы нашли открытый ресторан на пересечении Шестой улицы и Уайн-стрит и поели. Потом поселились в отеле на Фаунтин-сквер, где сняли номер на двоих. Дядя Эм попросил разбудить нас в девять часов.
— Тебе нет смысла вставать в девять, Эд, — сказал он уже в комнате. — С «Билбордом» я лучше разберусь один. Разбужу тебя, когда вернусь. Так ты сможешь поспать на час-два дольше.
— Прекрасно, — промолвил я. — Но не позволяй мне спать слишком долго. Я должен вернуться в Форт-Уэйн к семи, чтобы встретить Риту.
— Не волнуйся, Эд. Вернешься.
Дядя Эм выключил свет и лег.
— После целого сезона на койке, — простонал он, — я не засну на такой мягкой постели. У меня ощущение, будто я тону.
Но когда через минуту я задал ему вопрос, он уже спал.
Глава четырнадцатая
Я услышал звонок телефона в девять часов, но, вспомнив, что мне пока не нужно вставать, снова попытался заснуть. Однако как только звонки прекратились, дядя Эм принялся трясти меня за плечо. Я открыл глаза и спросил:
— Какого черта? Ты же сказал, я могу…
И тут я заметил, что он полностью одет. Дядя улыбнулся:
— Уже полдень, парень. Тебе пора выкатываться, если хочешь быть уверен, что вовремя вернешься в Форт-Уэйн.
Я сел на край кровати и увидел у дяди в руках какой-то сверток. Он бросил его на стул, куда я вчера повесил одежду. Только вот моего костюма там не было.
— Тебе незачем торопиться, поезд в два часа, — произнес он. — Но ехать с пересадкой, и поезд придет незадолго до семи, так что я подумал, до выхода тебе нужно будет привести себя в порядок. Отельные служащие гладят твой костюм, его вернут к тому времени, как ты примешь душ.
Дядя Эм развернул сверток, и я увидел в нем новую рубашку, носки, нижнее белье и красивый галстук.
— Ты прекрасный человек, дядя Эм! — воскликнул я.
— Разумеется. Но я уже три часа на ногах, и мне бы не помешал завтрак.
Только когда я принял душ и уже надевал отглаженный костюм, который принес коридорный, я вспомнил о «Билборде» и спросил, как прошел визит туда.
— Как я и думал, Эд. Не лучше и не хуже. Имя — Джон Уилкинс, что, на мой взгляд, почти то же самое, что Джон Смит. Адрес — до востребования, почтовое отделение Луисвилла, штат Кентукки. Объявление поступило по почте, за него заплатили авансом, наличные были приложены к письму. Согласно записям, на объявление пришел ответ, и его переслали на адрес до востребования.
— Луисвилл, — промолвил я. — Это было примерно в то же время, когда мы там выступали, не так ли?
— Точно. Мы открылись в Луисвилле в понедельник пятого августа, через два дня после первого выпуска журнала, в котором было дано объявление. Да, связь с цирком Хобарта существует, Эд.
— А если ответ поступил после того, как мы покинули Луисвилл? Объявление печаталось в течение трех недель, а мы провели там только одну.
— Тот, кто дал объявление, сменил бы адрес на «Эвансвилл, до востребования», потом на «Саут-Бенд, до востребования». Но он получил ответ сразу, поскольку Фло показала объявление Лону третьего августа.
Пока мы завтракали, я спросил дядю Эма, позвонил ли он Фло Червински, как обещал. Он поблагодарил меня за напоминание и позвонил ей с телефона в холле, как только мы покончили с завтраком. Затем мы побрились в парикмахерской отеля, потому что не взяли с собой бритвы, и к двум часам отправились на вокзал.
