Она могла бы подписать открытку «Синтия и Терри», но не стала. Ведь соболезнования от нее. От Терри она это утаила.
Винс не откликнулся на открытку, чем только порадовал ее. Но через несколько дней после переезда в квартиру Синтия увидела стоявший неподалеку старый «додж». Выходя из машины, она заметила Винса Флеминга, открывшего дверцу «доджа».
– Привет, – сказал он.
Винс похудел и поседел. Пока шел к ней, Синтия заметила, что он двигается с трудом, словно превозмогая боль.
– Винс!
– Я был тут неподалеку, гляжу – ты едешь мимо. Обрадовался, что узнал. Решил хотя бы поздороваться. Только ведь это не твой дом?
– Нет, – подтвердила Синтия. – Люблю посидеть после работы на веранде с пивом. Составишь мне компанию?
Он помялся.
– Почему нет?
Она поднялась к себе, оставила там сумочку, сбросила туфли, захватила две бутылочки и сигареты и босиком спустилась вниз. Винс ждал ее в одном из кресел, глядя на улицу. Она дала ему бутылку, уже успевшую запотеть.
– Спасибо, – кивнул он.
Синтия села, подобрав под себя ноги, и поднесла горлышко своей бутылки к губам.
– Работаешь неподалеку? – спросила она, будто перед ней был дружелюбный сосед-работяга. На самом деле если бы Винса привела сюда работа, ей следовало бы предупредить соседей о необходимости усиления бдительности.
– Нет, – ответил он. – Спасибо за открытку.
– Пожалуйста. Я увидела некролог в газете.
– Да уж… – пробормотал он.
– Она долго болела?
– Год. – Винс сделал глоток. – Ну и жара сегодня!
Синтия обмахивалась левой ладонью.
– Не то слово!
– А вы, значит, на мели? Комнату снимаете? Как вы в ней помещаетесь втроем?
– Не втроем, одна я.
– Разбежались, что ли?
– Нет, просто мне понадобилась передышка.
– Для чего?
– Передышка, и все.
– Понял. Иногда приятно пожить одной. Меньше проблем.
– Джейн по-прежнему с тобой?
Винс покачал головой:
– Нет. Живет с одним балбесом.
– С кем?
– Балбес, придурок, назови как хочешь. Музыкант. Лабает в оркестре. Мне все это не по душе. Может, я устарел. Не нравится, и все тут.
– Вы с Одри сначала поженились, а потом стали жить вместе? – спросила Синтия.
– Это разные вещи, – возразил он. – Мы были старыми знакомыми. Она уже побывала замужем. Кому какое дело, что мы делали в том возрасте?
– Может, и Джейн так думает? Мол, ее дела никого не касаются.
Винс покосился на нее:
– Я что, приехал для того, чтобы ты мне плешь проедала?
– Не знаю. А для чего?
– Уж точно не для этого. – Он долго молчал, а потом проговорил: – Я хотел извиниться.
– За что?
– Когда вы навещали меня в больнице, у меня было гадкое настроение. Наверное, я долго тянул, но уж так у меня заведено: долго не сознаюсь себе, что был не прав.
– Брось, все давно прощено и забыто.
– Черт, это оказалось проще, чем я думал. Ну, вот я тебе и открылся. Теперь выкладывай, что стряслось у вас с Терри.
– Открылся, говоришь?
– Я извинился. Ну, что ты тут делаешь?
Синтия села удобнее и проводила взглядом проезжающую машину.
– Я напустилась на Грейс. Утратила самоконтроль. Вот и отправила саму себя в ссылку.
– Ты подняла на нее руку?
– Нет, это не в моих правилах. Просто я пытаюсь контролировать каждый ее чих. Мы постоянно ссоримся.
На Винса ее слова не произвели впечатления.
– А куда родителям деваться? Как еще учить детей уму-разуму?
– Дело не только в этом. Я дошла до ручки, Винс. Удивлен?
– Ты о чем? О той истории в твоей семейке? – Он покачал головой. – С тех пор много лет прошло!
– Неужели? Мне что же, взять и от всего этого отмахнуться?
– Все рано или поздно утрясается. Нужно двигаться дальше.
Синтия недоверчиво разглядывала его.
– Тебе хорошо бы организовать собственное шоу. Доктор Фил по сравнению с тобой отдыхает.
– Опять ты за старое! – Винс вытянул ноги перед собой. Казалось, он никак не займет в кресле удобную позу. – Я вовсе не притворяюсь бездушной колодой.
– У тебя получается само собой, без всякого притворства.
– Скажешь, не надо двигаться вперед? Лучше постоянно озираться назад?
– Ну а ты? Двинулся дальше? Ты же еле выжил.
Винс еще поерзал в кресле, поглаживая живот.
– Дела идут на поправку. – Он отхлебнул пива.
Ехавший по улице «кадиллак» свернул на подъездную дорожку и затормозил. Натаниэл Брейтуэйт вылез из машины, захлопнул дверцу, отряхнул со своей одежды собачью шерсть. Наконец он подошел к дому, поднялся на крыльцо и при виде Синтии и ее гостя замедлил шаг.
– Привет! – Глядя на Винса, он кивнул.
– Добрый вечер! – откликнулась Синтия. – Познакомься, Натаниэл, это мой школьный друг Винс.
– Тачка что надо! – одобрил Винс.
– Благодарю, – улыбнулся Натаниэл.
– Всегда любил «кадиллаки»! Правда, сейчас уже не так. Их пытаются превратить в немецкие машины. Мне нравилось, когда они были огромные, длинные, с плавниками. Взять модель пятьдесят девятого года – пальчики оближешь! Длина – сразу два почтовых индекса.
Винс вытянул шею, еще раз одобрительно оглядел автомобиль и повернулся к дому. Синтия догадывалась, что у него на уме. Нарядная машина Натаниэла не соответствовала его конуре в такой старой развалине.
– Что поделываете? – осведомился Винс.
– Раньше я занимался компьютерными программами, – сказал Натаниэл.
– А теперь?
– Теперь у меня передышка.
Указывая на брюки Натаниэла, Винс заметил:
– Как я погляжу, вы не скрываете, что у вас в приятелях колли.
– Никуда не денешься.
Винс, склонив голову, ждал более вразумительного ответа. Синтия не считала уместным для себя объяснять, чем сейчас Натаниэл зарабатывает на жизнь.
– Я выгуливаю собак, – произнес тот.
– Зачем? – удивился Винс. – Хобби, что ли?
Натаниэл покачал головой и воинственно выпятил подбородок, решив отстоять свое достоинство.
– Это мое основное занятие. Днем хожу по домам и забираю чужих собак для выгула.
