– У тебя последний шанс рассказать нам, где деньги, – сказал Берт. От кончика сверла до губ жертвы оставался дюйм.
– Не знаю!
Берт на мгновение прикоснулся вращающимся сверлом к верхней губе Натаниэла. Тонкая кожица лопнула, брызнула кровь. Натаниэл вскрикнул.
– Ты меня забрызгал, – сказал Горди.
– Извини, – откликнулся Берт. – Может, ну их, эти зубы? Как насчет уха? Будет не так грязно.
Глаза Натаниэла еще больше расширились от ужаса. Когда Берт менял позицию, зазвонил сотовый. Они с Горди переглянулись, не сразу сообразив, чей телефон звонит.
– Не мой, – определил Горди.
– Черт! – Берт положил дрель на пол и полез в карман. Взглянув на экран телефона, он поморщился.
– Джабба? – участливо спросил Горди.
Берт кивнул и приложил телефон к уху.
– Алло! Я же говорил, приехать не смогу. Скажи им, пусть оставят старую каргу себе. Мы ее взять не можем. Да, так я и сказал: старая…
Натаниэл в карате добрался только до фиолетового пояса, но один прием запомнил. Когда на тебе сидят верхом, прижав к полу твои запястья, противник держит тебе руки за счет своей тяжести и тебе их не поднять. Зато можно прижать их к бокам, и тогда тяжесть противника сработает против него. Натаниэл так и поступил: молниеносно проехался руками по полу фургона и прижал их к бокам. Горди, не успев оторвать руки от его запястий, упал вперед. Пока он переворачивался, Натаниэл успел выбраться из-под него и заехал ему открытой ладонью по носу.
– Гад! – крикнул Горди.
Все произошло так быстро, что Берт был застигнут врасплох и застыл с прижатым к уху телефоном. Горди схватился обеими руками за лицо, закрыв себе нос. Брейтуэйт не стал выпрямляться и на четырех конечностях, по-крабьи, метнулся к боковой двери. От нажатия на ручку дверь отъехала, и он спрыгнул из фургона на землю. Фургон стоял далеко от асфальта, над заросшим высокой травой откосом. Брейтуйэт вильнул влево и помчался от фургона прочь. Берт заметил, как он промелькнул мимо лобового стекла и перебежал дорогу.
– Гад! – повторил Горди. Он уже отнял руки от лица и вставал, мешая Берту, собиравшемуся первым пуститься в погоню.
Горди спрыгнул в траву. Под ногами хрустел гравий, и Горди понадобилась секунда, чтобы перейти на бег. Он тоже бросился вперед, чтобы перебежать на другую сторону. Берт услышал душераздирающий визг тормозов и резины по сухому асфальту, потом громкий шлепок. Таким звуком сопровождалось бы падение говяжьей туши со второго этажа.
– Господи! – раздался мужской голос.
Берт открыл задние дверцы. Рядом с фургоном стоял, урча мотором, другой фургон, с эмблемой «Федерал экспресс». Берт протиснулся между двумя бортами и, добравшись до переднего бампера машины службы доставки, застыл. Горди лежал на мостовой, весь в крови. Водитель фургона опустился на колени рядом с ним, но дотронуться до тела ему было страшно. Увидев Берта, он воскликнул:
– Он выбежал прямо передо мной! Клянусь! Я не мог остановиться!
Берт заставил себя оглядеть окрестности. Брейтуэйта и след простыл. Он побегал вокруг фургонов. Проклятый собачник мог исчезнуть в тысяче мест. Участок был лесистый. Поблизости стояли дома, за любым из них было удобно спрятаться. Пусть катится! Берт схватил с пола фургона свой телефон, захлопнул задние дверцы, открыл водительскую дверь и сел за руль. Двигатель еще работал. Не позаботившись задвинуть боковую дверь, он перевел рычаг автоматической коробки и надавил на газ. Водитель фургона, отойдя от мертвого напарника Берта, прижимал к уху телефон.
– Эй! – крикнул он проносящемуся мимо Берту. – Эй!
Берт только прибавил скорость. Он не знал, куда едет. Одно не вызывало сомнения: в кузовную мастерскую он не вернется. И в дом престарелых не поедет. Домой тоже. Он давно все это обдумывал, давно планировал. Только Берта и видели!
Глава 48
Терри
После отъезда Терезы мы с Синтией продолжили поиски. Покончив с коробками из котельной, мы занялись чуланом под лестницей. Там тоже обнаружилось с полдюжины коробок. Я вытащил их на середину комнаты, мы выбрали себе по одной и взялись за дело.
Дожидаться Винса – если он сдержит слово и явится – я не стал: предположение о неведомом нам тайнике у нас дома оказалось таким неожиданным, что нам обоим захотелось обнаружить его как можно быстрее. Особенно если его наличие превращало нас в мишени. Спустившаяся вниз Грейс спросила, чем это мы занимаемся.
– Ищем деньги, – честно ответил я.
Она заморгала:
– Так вот где вы их храните?
– Нет, мы думаем, что в доме спрятаны чужие деньги.
– Зачем?
– Хороший вопрос!
– Мне помочь? – спросила Грейс.
– Лучше уйди, – сказала Синтия.
– Они где-то здесь, внизу?
– Мы не знаем, где они. Просто нам показалось логичным начать отсюда, – произнес я.
– Если я их найду, можно оставить их себе?
– Нет! – дружно воскликнули мы.
Это ей не понравилось, но любопытство осталось.
– Вы знаете, сколько денег?
Мы ответили, что не знаем. Грейс вызвалась поискать в гараже и получила наше благословение. Синтия, только что разобравшая коробку с детскими рисунками, подула на волосы, упавшие ей на лицо.
– А если в этих коробках их нет? – спросила она. – А если они… в стенах?
Я замер.
– Не исключено… Хотя нет, вряд ли. Если он спрятал в нашем доме деньги, то так, чтобы можно было легко взять их, а не крушить для этого штукатурку. К тому же их надо было бы еще туда заложить. Не припомню, чтобы однажды, вернувшись домой, я нашел какую-то стену заново оштукатуренной.
– Тогда он должен был куда-то засунуть их. Ты вытаскивал коробки. Ничего не заметил в углах, за стойками?
Это была неплохая идея, потому что между стенками в чулане оставались зазоры. Я полез туда на коленях, все ощупал, но ничего не нашел.
– Может, под кроватями? – предположила Синтия.
– Слишком очевидно. И рискованно. Мы держим там небольшие чемоданы. На посторонние предметы легко можно наткнуться.
Сверху донесся звонок. Мы испуганно переглянулись. Не хотели, чтобы дверь открывала Грейс. Находясь в гараже, она могла услышать звонок. Я кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
– Я открою!
Дочь высунулась в дверь, соединявшую кухню с гаражом.
– Кто это? – спросила она.
– Не выходи оттуда!
Я подошел к двери и посмотрел в «глазок». Винс Флеминг. Я отодвинул засов и молча открыл дверь.
– Вот и я, – сказал он. – Можно войти?
