Винс перевел взгляд на меня и спросил:
– Давно она хороводится с Джейн?
– Наверное, достаточно, чтобы научиться разговаривать с тобой, – ответил я.
Винс отвернулся от меня и уставился в стекло.
– Только этого мне не хватало, – проговорил он. – Теперь сразу две девчонки выносят мне мозг.
В первом доме проблем не ожидалось. Подъездная дорожка привела нас к гаражу на две машины. Мы с Синтией обошли дом и позвонили в звонок. Никто не ответил, мы вернулись и сообщили об этом Винсу. Он вылез из автомобиля с ключом и направился к задней двери. Дом был хорошо загорожен деревьями и высоким кустарником, поэтому мы были уверены, что проникнем в пустой дом незамеченными.
Отперев дверь, Винс шагнул к пищавшей панели сигнализации и ввел четырехзначный код. Писк прекратился.
– Здесь работает Тереза? – с иронией спросила Синтия.
Винс покачал головой:
– Нет, няня.
Синтия решила вернуться к машине и побыть с Грейс, заодно обеспечивая нам охрану. В случае опасности она предупредила бы меня телефонным звонком. Я снял с крыши машины стремянку и отправился с Винсом на второй этаж, стараясь не задевать стремянкой стены.
– Плевое дело, – усмехнулся Винс, указывая на люк в потолке.
Я раздвинул стремянку, забрался на верхнюю ступеньку, открыл люк и залез на чердак. Там была адская жара. Если снаружи было градусов двадцать пять, то там все тридцать пять, если не больше. И темнота. В вентиляционные прорези сочился слабый свет, но я все равно не сразу сориентировался.
– Неплохо бы иметь фонарик, – проворчал я. – А лучше шахтерскую каску.
– В следующий раз, – ответил Винс, дежуривший у лестницы. – Точно не знаю, где искать. Здесь орудовал Горди. Обычно мы избегаем оставлять добро близко к отверстию. Иди-ка в угол.
Перемещаться на чердаке было непросто. Пола не было, только стропила и набитая между ними влагоизоляция на бумажной основе. Я мог кое-как выпрямиться, даже ступая по стропилам, чтобы не провалиться через изоляцию и не пробить дыру в потолке. Пришлось достать телефон и опять использовать его в роли фонарика. Я приседал, приподнимал слой изоляции и, ничего не найдя, продвигался дальше. Скоро мое внимание привлекло нечто необычное. В свете моего импровизированного фонаря блеснул темно-зеленый пакет для мусора.
– Кажется, нашел, – сообщил я, убрал телефон в карман и вытащил из-под изоляции набитый деньгами пакет. – Господи, – прошептал я и, как канатоходец, перешагивающий с одного каната на другой, добрался по стропилам до открытого люка. – Лови! – Я ловко бросил пакет прямо Винсу в руки. – Я вернусь и поправлю изоляцию.
Оставлять следы своего пребывания было ни к чему. Довольствуясь полутьмой, я вернулся, перепрыгивая со стропила на стропило. В последний момент моя правая нога соскользнула со стропила, пробила слой изоляции, наткнулась на что-то недостаточно жесткое, пробила и его. Я полетел вниз, но успел ухватиться обеими руками за стропила. Падение сопровождалось громким хрустом.
– Что там еще? – крикнул Винс.
– Нога! – отозвался я. – Я продырявил потолок.
Я втянул ногу обратно, оцарапав при этом лодыжку о рваные края штукатурки. Посмотрев вниз, туда, где только что болталась моя нога, увидел лишь темноту. В следующее мгновение внизу загорелся свет, и я увидел глядящую на меня физиономию Винса.
– Это встроенный шкаф, – объяснил он. – Ничего ты не умеешь!
– Со мной все в порядке, спасибо за беспокойство, – буркнул я. – Что теперь делать?
– Ничего. Что тут сделаешь? Пусть думают, будто это еноты.
Енот, умудрившийся устроить такое, мог бы сыграть главную роль в енотском фильме ужасов. Я все-таки поправил изоляцию, не зная, какой в этом толк, и вернулся к люку. Осталось свесить вниз ноги, нащупать ступеньку, сделать пару шагов вниз и закрыть крышку. Винс ждал меня у лестницы с пакетом в руках и всем своим видом выражал нетерпение. Я собрал стремянку.
– Мы во многих местах прятали деньги и нигде не проваливались сквозь потолок, – сказал он.
– Может, и не проваливались, – усмехнулся я. – Вы просто теряли деньги.
Увидев, как мы выходим, Синтия бросилась к нам.
– Получилось? – спросила она, поглядывая на зеленый пакет в руке у Винса.
Мы молча кивнули. Получив желаемое, мы торопились унести ноги. Винс снова включил сигнализацию, запер дверь и вернулся в машину. Я опять закрепил стремянку на крыше.
– Куда теперь? – спросил я, сев за руль.
– Вискаунт-драйв.
Я выехал с подъездной дорожки. Грейс спросила с заднего сиденья:
– Если отдашь им все деньги, которые они требуют, они отпустят Джейн?
Синтия что-то прошептала нашей дочери – наверное, посоветовала помалкивать. Но Винс все равно ответил:
– Наверное, нет.
– Почему? – удивилась Грейс.
– Они убьют ее и меня, потому что я им этого не спущу.
– Тогда зачем все это? – воскликнул я. – Для чего колесить по домам?
Винс смотрел вперед.
– Так надо! – бросил он.
– Какой у тебя план? Если ты считаешь, что они возьмут деньги, а потом все равно убьют тебя и Джейн?
– Я думаю, как поступить.
Дом на Вискаунт-драйв тоже был двухэтажный. Скромный домик, обитый белым сайдингом, без гаража.
– Уборщица? Нянька? Мастер по котлам? Через кого ты сюда проник? – спросил я.
– Какая разница? – огрызнулся Винс.
Мы свернули на подъездную дорожку. На ней стоял красный выгоревший «понтиак» почтенного возраста. Синтия вылезла из машины первой. Когда она нажала на звонок, я уже стоял в трех шагах позади нее. Дверь открылась через десять секунд. Перед нами предстал мужчина семидесяти с лишним лет, аккуратно одетый, с застегнутой верхней пуговицей рубашки, высокий и худой, с торчащими седыми волосинками на голом черепе.
– Что такое? – спросил он.
Синтия извинилась за беспокойство, предъявила свой документ, а затем объяснила:
– Мы обеспокоены участившимися сообщениями о плесени в домах. Вероятно, вы читали об этом в газете или слышали в новостях.
– Я – нет, может, жена. – Он повернул голову. – Гвен!
Через пару секунд рядом с ним появилась седая женщина.
– В чем дело?
– Люди из управления здравоохранения спрашивают про плесень.
– Нет. – Она покачала головой. – У нас с этим порядок.
Синтия кивнула:
– Наверное, так и есть. Но опасность плесени в том, что люди начинают страдать от нее, когда еще не замечают ее у себя в доме. Плесень чаще всего развивается в сырых местах, за стенами или за мебелью. Излюбленное место – чердак. Например, из-за текущей крыши.
