— Спасибо, — тихо отозвалась Лариса.
— Такая потеря и такая несправедливость! Уходят самые лучшие, талантливые, молодые… — Амбросимов скорбно вздохнул.
Лариса посмотрела на него, потом спросила еле слышно:
— Скажите, как… вы знаете, как это было?
— Ранение в голову. Он скончался по дороге в машине.
— Господи… — простонала Лариса.
— Я потрясен случившимся и готов предложить вам свою помощь. Можете во всем положиться на меня, — сочувственно произнес Амбросимов.
— Спасибо, — еле слышно произнесла Лариса.
Амбросимов поглядел на Вику и сказал:
— Извините, вы не могли бы оставить нас одних?
— Конечно. — Вика поднялась, быстро направилась к двери. — Я сделаю кофе. Лариса просила.
— Если нетрудно, принесите и мне, — Амбросимов говорил все тем же вежливым тоном, а взгляд его устремился на Ларису.
— Лариса, могу я называть вас так?
— Конечно, — тихо ответила она.
— Так вот, Лариса, я пришел к вам по делу. Вас это не удивляет?
— Мне трудно сейчас говорить, но я постараюсь вас выслушать. Может быть, это отвлечет меня…
— Я очень ценил Артема и отдаю должное его памяти. — Амбросимов выразительно поглядел на Ларису. — Конечно, стоило бы отложить разговор до более благоприятного момента, но дело не терпит отлагательств. Я буду краток. Речь идет о вашем фильме, который частично финансирую я. Мне бы хотелось, чтобы съемки были закончены, конечно, через какое-то время, когда вы окрепнете и снимете траур.
— Да… я бы тоже этого хотела, мы с Артемом очень хотели, чтобы фильм получился…
Амбросимов сел в кресло, положил ногу на ногу, заговорил вкрадчивым деловым тоном:
— Фильм непременно получится, в этом я абсолютно уверен. С такой актрисой, как вы, он просто не может не получиться! — Он улыбнулся одними губами.
— Я… Я не знаю… Это Артем, идея была его, — проговорила Лариса слабеющим голосом. — Все сделал он, заставил меня работать так, как я никогда не работала… — Она с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Но нет, только не при этом человеке… Он скоро уйдет, и тогда она сможет дать волю разрывавшим ее чувствам, отпустить до предела натянутые нервы.
Но он, кажется, не собирался уходить, а продолжал сидеть, вальяжно развалившись в кресле. Закурил, щелкнув массивной золотой зажигалкой. Сказал деловито:
— У меня есть некоторые соображения, которые я хотел бы обсудить с вами.
— Прямо сейчас? — спросила Лариса упавшим голосом, изумленно посмотрев на него.
— Да, именно сейчас. Это важно.
— Но… Нет, это невозможно, в другой раз, — запинаясь, проговорила она.
— Но вы же сами согласились меня выслушать, Лариса. — Амбросимов усмехнулся. — Понимаю ваше состояние и не стану вас долго задерживать. Но речь идет о больших деньгах, это не терпит отсрочки. Я слишком много вложил в этот проект и не намерен терять свои деньги. Более того, я не занимаюсь благотворительностью и рассчитываю получить на этом определенную прибыль. Надеюсь, это понятно?
— Но я не в состоянии сейчас обсуждать это! Как же можно в такой момент говорить о деньгах! — голос Ларисы срывался на плач.
— О деньгах можно говорить всегда. — Амбросимов усмехнулся. — Потому что именно они определяют истинное положение вещей.
— Боже, какой цинизм! — вырвалось у Ларисы.
— Думаю, не больше, чем ваш, — снова усмехнулся Амбросимов. — Мне многое о вас известно.
Лариса почувствовала, как ее заливает холодный пот. Снова застучало в висках. Побледнев, она спросила:
— Что вы имеете в виду?
Амбросимов поглядел ей прямо в глаза и произнес жестко:
— Вам не нравится говорить о деньгах, но вы охотно ими пользуетесь. По-моему, мы стоим друг друга.
Лариса молчала. Этот человек загонял ее в угол. Ей становилось все страшнее от его пронзительного взгляда, от его ироничного, даже издевательского тона. Не в силах выносить это дальше, она спросила напрямик:
— Что вы от меня хотите, Захар Эдуардович?
— Не так уж много, — улыбнулся Амбросимов. — Во-первых, вы возобновите съемки сразу после похорон.
— О Боже… — простонала Лариса. — Вы должны понять, это невозможно, я совершенно не в состоянии!
— Это возможно, — спокойно сказал он. — А во-вторых, работу над фильмом продолжит другой режиссер, а этот ваш Астахов будет отстранен от дальнейшей творческой и прочей деятельности.
Лариса вздрогнула, как от удара. Неужели он знает об их отношениях? Нет, это нелепо, этого не может быть! И она переспросила срывающимся голосом:
— Кто? Астахов? Какой Астахов? Почему? О чем вы?
— Браво, Лариса! Какой спектакль! — Амбросимов выразительно хлопнул в ладоши. — Нет, вы все-таки превосходная актриса. Хотя сейчас вы слишком переигрываете. Конечно, траур и скорбь вам к лицу, но не стоит, я думаю, так преувеличивать ваши страдания передо мной.
— Что?.. Что вы сказали?!
— То, что вы слышали, — произнес он. — Я не столь доверчив и наивен в личных делах, как ваш покойный муж. И я не собираюсь содержать на свои деньги вашего любовника.
— Господи! Да это безумие какое-то! — вскричала Лариса. — С чего вы взяли!
— Я же сказал, что мне все известно, — усмехнулся он.
— Я не хочу вас слушать! — закричала Лариса. — Уходите! Немедленно убирайтесь!
— Перестаньте. — Амбросимов брезгливо поморщился. — Я не играю в дамские игры, когда речь идет о деле. Мне нужен этот фильм, и мне нужны вы. — Он сделал выразительную паузу, потом заговорил уже более мягко: — Поверьте, я не настолько циничен, как вам кажется, я даже менее циничен, чем вы, Лариса. При жизни Артема я и не пытался посягать на вас, хотя вполне мог это сделать. Теперь вы свободны, между нами нет никаких препятствий, а терпеть в качестве соперника какого-то слабоумного мальчишку я совершенно не намерен.
Лариса молчала, обхватив руками голову. В висках, нарастая все громче, назойливо отстукивал метроном, заглушая язвительный голос. Она подумала, что даже если все сейчас происходит на самом деле, это очень похоже на недавнее наваждение… Не исчезнет ли сейчас Амбросимов, не растворится ли в воздухе, не ускользнет ли в клубящийся густой туман к говорящему сверчку? Но он не исчез, не растаял, он все еще находился рядом с ней, и голос его звучал вполне отчетливо и реально.
— Итак, — продолжал Амбросимов, — я даю вам несколько дней, чтобы вы окончательно пришли в себя. Артем был моим другом, и я отдаю должное его памяти. Сразу после похорон приступим к работе. Поверьте, я стану для вас не менее надежной защитой и опорой, чем был он. Вы поскорбите в меру, как подобает благородной вдове, а потом заблистаете звездой первой величины. Об этом я позабочусь. И забудьте этого Астахова, он не достоин вашего внимания. Многие вообще считают его «голубым», да и вообще…
