Джек рассмеялся.
— Скажите еще — колдун, маг и чародей! Да здесь мистика совершенно ни при чем. Все причины просты и ясны. Вы пережили сильный шок, который наложился на нервное истощение. Потом этот странный доктор, кажется, его фамилия Торохов, напичкал вас лекарствами. Похоже, он сам испугался, не знал, что с вами делать, вот и стал глушить вас транквилизаторами, антидепрессантами и прочими психотропными препаратами. Я просто в ужас пришел от такой передозировки. Конечно, нехорошо осуждать своего коллегу, но мне кажется, он был не прав. Еще бы у вас после всего этого голова не болела!
— Но она совсем прошла!
— Вот и славно, — сказал Джек.
Лариса с жадностью поглядела на лежащую на столике пачку сигарет.
— Теперь мне можно закурить?
— Думаю, можно. — Джек протянул ей пачку, щелкнул зажигалкой.
— Знаете, когда-то раньше в больнице мы бегали курить под лестницу, прятались от сестер.
— Ну, во многих больницах и сейчас так, — сказал Джек.
Он почти все время как-то исподволь, незаметно смотрел на Ларису. Она почувствовала это только сейчас, настороженно подняла глаза, их взгляды встретились. И Лариса с удивлением обнаружила, что глаза этого человека словно светятся, излучая понимание, сочувствие, доброту.
— Как странно все… — прошептала она. — С вами так легко и спокойно, а я вас в первый раз вижу…
— Так и должно быть, — сказал он серьезно. — Я ваш врач и ваш друг. Главное — это взаимное доверие и понимание.
— Но вы сказали, я пережила шок… Я смутно помню, что было что-то страшное, стараюсь об этом не думать, но оно само вдруг возникает. Какая-то неясная картинка, ее заливает кровью… Я помню, что-то случилось с моим мужем, не знаю что, не хочу знать, не хочу верить… Но ведь должна знать, что произошло, я должна знать правду! Иначе я просто сойду с ума! Вы ведь не станете меня обманывать?
— Конечно, не стану. — На его лице появилось сосредоточенное выражение. — Но важно, чтобы вы сами вспомнили. А я буду помогать вам. Мы вместе отправимся в это нелегкое путешествие. Но, мне кажется, сейчас вам надо немного отдохнуть. Мы и так разговариваем слишком долго для первого раза.
— Нет, я не хочу отдыхать!
Лариса села в постели. На этот раз голова совсем не кружилась. И вдруг будто пелена спала с ее глаз, перед ней, словно кадры в ускоренном показе, замелькали короткие вспышки недавних событий. Она увидела как наяву аэропорт, залитый дождем, здание аэровокзала… Артема, идущего вместе с толпой прилетевших пассажиров… Но вот он почему-то покачнулся и стал падать. И вдруг все останавливается, он лежит на полу… Короткий стоп-кадр. Экран заливает красным, это кровь… Она побежала к нему, прорываясь сквозь милицейский кордон, ее попытались остановить, она закричала…
Джек молча смотрел на нее, готовый в любую секунду прийти на помощь.
— Господи, да я все помню, все! — Лариса схватила с тумбочки сигарету дрожащей рукой, из глаз полились слезы.
Джек обнял ее, как маленького ребенка, ласково погладил по голове. Ослепленная пронзительным светом стремительно нахлынувших воспоминаний, она уткнулась головой ему в плечо и заплакала навзрыд.
— Ну вот и хорошо, — проговорил он. — Ты ведь все вспомнила, девочка, бедная моя девочка. Теперь станет легче. Плачь, не надо сдерживаться. Слезы очистят душу и смоют твой страх…
Его участие, его слова неожиданно странным образом подействовали на Ларису. Она почувствовала непреодолимое желание выговориться, рассказать ему все, что было с ней, всю свою жизнь, счастливую, веселую и грешную, безумную, беспутную, страшную и трагическую. И она стала рассказывать, сначала сбивчиво, путано, то и дело замолкая и теряя силы. Но постепенно ей становилось легче, сознание делалось все яснее, голос звучал более уверенно. Это была отчаянная исповедь, произнесенная на одном дыхании, в которой Лариса старалась ничего не утаить и не приукрасить. Она говорила о своей безумной любви к Артему, которую осознала по-настоящему только после его гибели, о романе с режиссером Астаховым, возникшем, как стихийное бедствие, о своих мучениях, сомнениях и раскаяниях, говорила, ничуть не щадя себя. За все время ее рассказа Джек ни разу не перебил ее, только слушал очень внимательно и при этом осторожно держал за руку. От его руки исходило какое-то приятное тепло, которое словно наполняло Ларису силами.
— Евгений Борисович, а вы женаты? — вдруг спросила Лариса.
— Да, я женился полгода назад, в первый раз. — Джек улыбнулся.
— Всего полгода назад? — удивилась Лариса. — А до этого никогда не были женаты?
— Представьте себе, я прожил много лет убежденным холостяком. В женщинах видел исключительно пациенток и даже не помышлял о женитьбе. Но, видно, Бог решил посмеяться над моей гордыней и подослал ко мне Лизу.
— А как это было? — с интересом спросила Лариса.
— Это удивительная история… Я влюбился в нее по телефону. Когда-нибудь расскажу, если вам и правда интересно.
— Вы… и теперь ее любите?
— Очень люблю, — спокойно ответил Джек. — Как-нибудь вы ее увидите и, думаю, меня поймете. Она иногда заезжает в клинику.
Лариса помолчала, потом вдруг спросила смущенно:
— А вы не осуждаете меня за измену?
— Я вообще считаю, что ни один человек не вправе судить другого за что бы то ни было, особенно если это касается области чувств. С нами со всеми происходят иногда невероятные вещи. Каждый может влюбиться без памяти и в самое необыкновенное, и в совершенно заурядное существо, переломать всю свою жизнь, а потом думать с удивлением — что же это было со мной? Зачем я это сделал?
— А с вами было такое? — тихо спросила Лариса.
— Ну, такого именно не было, но всякого другого случалось предостаточно. Но что было, то было, и мы не можем изменить то, что уже совершилось. Не казните себя за свои прошлые поступки, к любому поступку можно подойти с осуждением, с оправданием и с пониманием. Когда приходит понимание, оценка уже не требуется. Совершенный вами поступок занимает свое место в прошлом, а вы начинаете жить настоящим.
— Кажется, я поняла, — вздохнула Лариса и, помолчав немного, стала рассказывать о странном говорящем сверчке, который преследовал ее в последнее время. И тут Джек задал ей несколько вопросов, неожиданно проявив к этому сверчку особый интерес.
— Постарайтесь вспомнить как можно подробнее все, что говорил и показывал вам сверчок, — произнес он с самым серьезным видом.
— Вы не считаете, что это бред? — удивилась Лариса.
— Я думаю, в этом стоит разобраться… Что-то в этом есть, — неопределенно ответил Джек. — Возможно, это ваша обостренная интуиция что-то подсказывает вам, обретая форму таких странных образов…
— Да, — вдруг оживилась Лариса. — Знаете, я вспомнила, сверчок, то есть он, этот образ, сказал такую странную фразу: «Вот тебе одна подсказка — у тебя в финале сказка, если ты ее поймешь, то к разгадке ключ найдешь…» Это что-то значит, Евгений Борисович?
