За все время разговора Лариса в первый раз упомянула об Артеме. Валерий, почувствовав сразу внутреннее напряжение, с тревогой посмотрел на нее, ожидая дальнейшего развития щекотливой темы. Но она, словно ничего не заметив, продолжала:
— Ну что ж, пусть зайдет через пару дней, если уж ему так хочется, а может быть, и раньше.
— Тогда, с твоего разрешения, я так ему и передам, что он может к тебе приехать, скажем, послезавтра. — Валерий поглядел на Вику. — Наверное, мы пойдем, Евгений Борисович просил при первом визите тебя слишком не утомлять.
— Ну хорошо, — почти безучастно отозвалась Лариса. — Правда, я совсем не устала, но если он гак сказал…
— Будь умницей, выздоравливай, ешь бананы. — Вика наклонилась, чмокнула Ларису в щеку. — Завтра мы еще заглянем.
— Насчет себя я не уверен, — сказал Валерий. — У меня дел просто по горло…
— А я приеду обязательно, — сказала Вика.
— Конечно, приезжай…
Лариса смотрела на своих друзей и ощущала какую-то странную пустоту, словно их отделял от нее некий искусственный барьер, который они очень старательно пытались обойти, но никак не могли. Вроде бы в их разговоре не было ничего неприятного, и рада она была им совершенно искренне, но ощущение пустоты и фальши росло, оставляя в душе все более неприятный осадок.
Вика, избегая глядеть Ларисе в глаза, чувствовала примерно то же самое. Она изо всех сил старалась контролировать свои слова, поведение, боясь любым случайным намеком вывести подругу из равновесия, и так достигнутого с большим трудом.
Валерий, всегда такой приветливый и доброжелательный, выглядел каким-то совсем чужим. Он сам прекрасно понимал это и сейчас хотел как можно скорее уйти, чтобы прекратить такое мучительное, неестественное общение, которое ему давалось с явным усилием. Его тяготило, что самое главное так и осталось невыговоренным, невыясненным, что они занимались какой-то пустой болтовней, будто Артема вообще не существовало, будто его не похоронили два дня назад, изуродованного, в закрытом гробу…
Натянуто улыбнувшись Ларисе, Валерий тронул за руку Вику, они направились к выходу, уже приоткрыли дверь… Тяжесть фальшивого общения повисла в воздухе, наполняя пространство палаты вязкой мглой. И первой не выдержала Лариса.
— Ребята, погодите! — крикнула она. — Я ведь попала сюда ровно неделю назад и с тех пор ни разу отсюда не выходила. Я не могу больше так! Не могу, как страус, прятать голову под крыло…
Вика вздрогнула, остановилась, обернулась. Валерий притянул дверь за ручку и снова закрыл изнутри. Посмотрел на Ларису так, словно их разделяла грозовая туча, готовая вот-вот разразиться бушующим ливнем…
— Его уже похоронили?.. — с трудом выговаривая слова, хриплым шепотом спросила Лариса.
— Да, — ответил Валерий, помогая ей прорвать нависшую тучу недомолвок и фальши. Подошел, опустился на пол рядом с креслом, взял ее за руку, заглянул в глаза.
— Когда? — спросила Лариса почти безучастно.
— Позавчера, — ответил он.
— Как это было? — все тем же чужим голосом проговорила Лариса.
— Знаешь, если честно, все это было так странно, будто во сне, — сказала Вика, тоже садясь рядом. — Какие-то чужие люди, охранники, милиция, журналисты со своими дурацкими вопросами. Я смотрела на них и думала — если бы Артем увидел, ему бы точно не понравилось такое представление. Мне даже казалось иногда, что он сам смотрит на нас со стороны и смеется.
— Он всегда смеялся над смертью, потому что не верил в нее. И я тоже не верю. — Лариса взяла сигарету, закурила. Прошептала: — Вы с ним попрощались… за меня?
— Прости, но это было невозможно, — словно извиняясь, сказал Валерий.
— Почему?
— Потому что они не открыли гроб! — сказала Вика. — И вообще даже близко никого не подпускали, как будто что-то скрывали или чего-то боялись.
Лариса немного помолчала, собираясь с силами, потом произнесла задумчиво:
— А может быть, так оно и есть. Интересно, где в это время находился убийца? Может быть, и он был где-то там, среди них, и смотрел со стороны? Мне кажется, если бы я там была, я бы его узнала.
— Послушай, Лариса, интересно, как это тебе в голову пришло? — с удивлением сказал Валерий. — Я ведь тоже об этом думал, только не решался даже себе признаться. Думаю — глупость, детективов насмотрелся. Но мне все равно почему-то кажется, что в истории гибели Артема кроется какая-то тайна.
— И мне тоже, — сказала Лариса. — Я не могу это объяснить, просто так чувствую… И я должна ее разгадать, я еще вчера поняла это, после того как с Евгением Борисовичем поговорила. Знаете, это было так странно. Я, когда очнулась здесь, вообще ничего не понимала и не помнила. А потом вдруг что-то прояснилось, будто щелкнуло в голове, и я сразу все вспомнила.
— Милая ты моя, каково же тебе было, — сказала Вика, обнимая Ларису. — Мы ведь все время только о тебе и думали, ужасно боялись, что будет, когда ты очнешься.
— Мне сначала было так страшно, что я даже говорить не могла, а потом поняла, что лучше уж сразу, всю правду… Я вот и с вами сегодня, все вокруг да около, будто ничего не произошло… А так ведь нельзя, я поняла это. Вам тоже тяжело, особенно Валерке. Он ведь его друг…
— Да у меня никогда в жизни ближе человека не было, — произнес Валерий. — Я бы столько о нем мог рассказать, да что там… — он махнул рукой. — А тут еще ты… заболела…
— Знаешь, Лялька, мы ведь каждый день сюда звонили, заезжали несколько раз, с Евгением Борисовичем разговаривали, — торопливо заговорила Вика, крепко сжав Ларисину руку. — Он такой замечательный врач…
— Он потрясающий человек, — сказала Лариса. — Как только я его увидела, у меня сразу наступило какое-то облегчение, и я ему все-все стала рассказывать, о себе, о своей жизни. А он молча слушал и только за руку меня держал, вот как ты сейчас. Мне даже кажется, он не просто врач, он такие вещи говорит, будто тебя насквозь видит, и как скажет такое, у тебя внутри какая-то маленькая дверца открывается, из нее всякая чернота выходит, и душа заполняется светом. Я его ясновидцем назвала, а он стал смеяться. И все так просто мне объяснил, вроде и правда ничего особенного. Я ведь ему даже про сверчка рассказала…
— Про сверчка? — встревожилась Вика.
— Ну да, а он совсем не удивился и говорит — ты постарайся все вспомнить, что этот сверчок рассказывал. Вот я и стала вспоминать, старалась снова все представить, как было тогда… Думала, во сне этого сверчка увижу, он мне что-нибудь еще скажет, поможет тайну раскрыть, но он больше не приходит. Видно, это все — мое больное воображение и никакого говорящего сверчка на самом деле не было, — с каким-то сожалением сказала Лариса.
— Да зачем он тебе нужен? — воскликнула Вика. — Был — не был, никто теперь уже не узнает.
— Ну тут я уже ничего не понимаю. — Валерий встал, поглядел на Вику. — Я всегда мыслил реалистически, а со всякой мистикой я не в ладах.
