В зал незаметно вошла Лера и села в заднем ряду. В этот момент на экране появился Юрген, делившийся своими впечатлениями о Советском Союзе. Он говорил по-русски о том, какая это замечательная страна, и что он обязательно приедет сюда еще, чтобы лучше узнать и понять ее.
Потом пошли кадры этой замечательной страны… Общежитие на окраине города. Грязный заводской цех… Очередь в продовольственном магазине… И снова — лица, разные — усталое, мрачное, улыбающееся, плачущее… Дальше Наташа умело использовала хронику, военную и послевоенную. Но тогда этих ребят еще не было на свете, они родились позже и не имеют к этой войне никакого отношения.
Лера неподвижно застыла, прижавшись спиной к стене. В горле застрял комок. Когда она увидела на экране Юргена рядом с собой на сцене ДК, слезы потекли сами собой. Она подумала — хорошо, что в зале темно и никто ничего не видит…
Закончился фильм на довольно оптимистичной ноте: будущее принадлежит молодежи, которая хочет мира, любви, творчества…
— Ну, начинай обсуждение, Леонид, — сказал мастер курса Красовскому, когда в зале зажгли свет. — Я так понял — ты был вдохновителем создания этого фильма.
— Не надо преувеличивать мою роль. — Красовский встал, подошел к Наташе. — А ты молодец, — сказал он, пожимая ей руку. — По-моему, очень интересная работа, есть авторская позиция, умело использован контрапункт. Честно говоря, не ожидал, что случайно брошенная мной идея разовьется в такое удачное произведение… Я привез свой фильм, но сейчас совсем не уверен, что смогу выдержать конкуренцию с молодым режиссером.
Наташа, совершенно онемев от радости, ничего уже вокруг не видела и не слышала, но Красовский вдруг заметил в зале Леру и громко сказал:
— А вот, кстати, и героиня фильма! Валерия, поделитесь своими впечатлениями!
Все посмотрели на Леру.
— Простите… Я сейчас не могу… — запинаясь, сказала она.
— Тогда сделаем перерыв? — предложил Красовский.
Наташа бросилась к подруге, с тревогой поглядела на нее.
— Знаешь, я боялась, что ты не придешь… А ты все-таки пришла! Лерка, прости, наверное, тебе не надо было смотреть…
— Почему? Отличный фильм. Очень хорошо, что я посмотрела.
— Тебе понравилось? Правда?
— Да, твой фильм мне очень понравился… И знаешь, мне надо было посмотреть на НЕГО, я все поняла… Не волнуйся за меня, теперь это уже не имеет значения. Важно другое… Максим в больнице, я только что была там, вот и опоздала…
— А что случилось?
— Его вчера чуть не убили из-за меня, он спас мне жизнь. Я все решила. Если он поправится, я выйду за него замуж.
К ним подошел Красовский и дружеским жестом обеих обнял за плечи.
— Как приятно снова оказаться в такой замечательной компании! Надеюсь, не помешал? Или у вас секреты?
Наташа ощутила внутреннюю дрожь от его прикосновения и еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть или не упасть в обморок. А Лера сразу насторожилась, напряглась, ожидая очередной колкости и ехидства, которые словно сами собой слетали с языка Красовского. Но, как ни странно, ничего подобного на этот раз не произошло.
— Нет-нет, у нас никаких секретов, — поспешно сказала Лера, выручая онемевшую подругу.
— Хотите посмотреть мой опус?
— Конечно, — заверила Лера.
— Тогда пошли в зал. К сожалению, у нас время ограничено.
Лера отметила про себя, что Красовский становится совершенно нормальным человеком, перестает вредничать только тогда, когда речь идет о его работе. Скорее всего это единственное, что действительно интересует его в жизни. Она почувствовала также в его поведении, в его голосе тщательно скрываемое волнение и подумала, что даже этот умный, проницательный, ироничный и безжалостный человек тоже уязвим, как и другие смертные. Он хорошо умеет держаться, но на самом деле очень обеспокоен тем впечатлением, которое произведет на окружающих его фильм… Мысль о том, что Красовский не лишен человеческих слабостей, почему-то вдруг успокоила Леру.
Всю эту короткую сцену наблюдали со стороны бард-роковцы, и Адик вдруг сказал:
— Думаю, мы можем сваливать. Группа поддержки не понадобилась.
— Адик, ты когда-нибудь видел такой взгляд? — задумчиво произнес Ваня.
— Что ты имеешь в виду, Серенький?
— Ни что, а кого. Она смотрит на него так… Мне почему-то трудно слова найти, я их все потерял… Я знаю только, что такой взгляд надо заслужить. И если она глядит на него так, то, значит, он заслуживает такого ее взгляда, иначе просто не может быть…
— По-моему, ты все усложняешь, — сказал Андрей.
— Не говори так! Я знаю… и хочу понять до конца. Поэтому я остаюсь посмотреть его фильм. А ты можешь идти, если хочешь…
Андрей поглядел на друга.
— Знаешь, мне тоже любопытно, пошли…
Входя в зал, они услышали голос Красовского:
— У этого фильма своя история, по-своему сложная, но довольно типичная для нашего времени. Я начал снимать его восемь лет назад. Речь идет о судьбе человека и его открытия. Пока я работал над сценарием, моего героя уволили с работы, лишили всех званий и отдали под суд. На студии мне предложили заменить тему, но я отказался, потому что такой поворот мне был особенно интересен. Мы стали работать на чистом энтузиазме, в процессе съемок распутывая историю талантливого человека, ставшего жертвой интриг, зависти и неповоротливости бюрократической системы. Мы довели работу до конца и показали начальству. Фильм, конечно, не приняли. От переделок я отказался. В итоге фильм пролежал на полке почти шесть лет. Я очень рад, что сегодня мы собрались не на официальный просмотр, и с благодарностью ко всем собравшимся в этом зале прошу начинать…
Глядя на экран, вспоминая слова Красовского, сказанные перед просмотром, Лера думала о том, что он не случайно так боролся за тему своего фильма… Слишком много было общего в судьбах автора и его героя, в их жизненной позиции. Просто одному из них повезло немного больше, он остался на свободе, даже имел возможность работать. А может быть, это не просто везение, а умение бороться, противостоять обстоятельствам несмотря ни на что? Как убедительно говорит об этом автор с экрана, и как больно видеть на экране сломленного человека, в подробностях узнавая страшную историю его жизни… Красовский, наверное, хорошо представлял, что такое может случиться и с ним, он сделал фильм о себе самом, он раскрылся в нем, показал зрителю неведомые, недоступные грани своей загадочной личности…
Когда погас экран и в зале зажгли свет, кто-то из студентов спросил:
— А почему вы у нас не преподаете?
— Вопрос на засыпку, — усмехнулся Красовский. — Что ж, придется признаться: в следующем году, если, конечно, ничего не случится, я набираю мастерскую.
— Это здорово! — произнес кто-то.
