— Хорошо, я приеду, — сказала Лера, подумав, что интересно было бы встретиться с Красовским, которого она не видела так давно… Да и с Наташей в последнее время они общались гораздо реже, чем раньше…
Лера ехала на пробу в отвратительном настроении. В ее и без того только внешне благополучную жизнь снова вторглись воспоминания, будоражащие душу. Зачем, зачем она нашла этот конверт? Пустой конверт… Куда делось письмо? Почему конверт оказался в бумагах матери? Казалось, все тайны уже давно раскрыты, но нет, кошмару нет конца! Прошлое перестает быть прошлым, но не становится ни настоящим, ни будущим. Оно превращается в навязчивую идею, в сумасшедший бред и давит своей безысходностью, невозможностью понять до конца, изменить, вернуть… Тоска по несбывшемуся, несостоявшемуся мучительна, невыносима… Уж лучше не было бы этого конверта! И куда делось дурацкое письмо, которое она сама написала сгоряча? Может быть, Максим уже нашел его и читает, сначала приходя в недоумение, а потом вскипая от ревности? Господи! Бред, кошмар! К черту эту дурацкую пробу! Лучше поехать к бабушке Магде, она поможет во всем разобраться! Но надо ли разбираться? Ничего, ничего нельзя изменить… «Зачем я вышла замуж? Кого я обманула? Мало мне этого конверта, теперь еще встреча с Красовским!»
Вспоминая о нем, Лера испытала вдруг ощущение непонятной тревоги, которое возникало и раньше при встречах с ним. «Это еще зачем? При чем здесь Красовский? Он предлагает мне работу, и слава Богу! Лишь бы он взял меня, а то от сидения дома я скоро окончательно свихнусь… И вообще никто ни при чем, дело только во мне самой!»
С этими мыслями Лера вошла в здание телецентра и направилась к бюро пропусков.
Лера увидела Красовского в конце длинного коридора и с трудом узнала его. Как он изменился! Черные с проседью волосы, модная стрижка, округлившееся помолодевшее лицо, вместо потертых джинсов фланелевые брюки, куртка из тонкой мягкой кожи…
Он подошел к Лере и крепко сжал ее руку.
— Рад снова видеть вас, госпожа Голицына! — он улыбнулся. Его лицо, походка, жесты — все излучало приветливость, доброжелательность.
«Наверное, этому странному человеку удалось наконец найти свое место в жизни, твердо встать на ноги, обрести уверенность в себе», — подумала Лера, с интересом разглядывая нового Красовского.
— Я сильно изменился? — он испытующе посмотрел на Леру. — Но ведь и жизнь изменилась… А вот ты совершенно такая же, какой я увидел тебя в первый раз! Нет, не совсем, у тебя потухший взгляд, надеюсь, это скоро пройдет… — Он провел Леру в помещение студии, где она увидела Наташу и еще нескольких незнакомых людей. — Как видишь, у нас подобрался замечательный коллектив! Не хватает только тебя!
— Но, Леонид, вы меня пригласили только на пробу!
— Да, я именно тебя пригласил на пробу, потому что я знаю, как ты умеешь работать. Надеюсь, ты не разучилась?
— Не знаю, все это было давно… С тех пор я…
— Ладно, оставим церемонии. Начнем с беседы в кадре. Тему не задаю. Полная импровизация. Задача — представить и раскрутить собеседника. Наташа, можем начинать?
— Все готовы, — бодро ответила Наташа.
— Но кто мой собеседник? — спросила Лера подругу.
— Сейчас увидишь. Главное — не дрейфь!
Лера сидела перед камерой и улыбалась, испытывая в душе при этом почти панический страх. И не потому, что она разучилась работать. После нескольких лет домашнего заключения она чувствовала себя Золушкой, попавшей на королевский бал. Все было интересно, заманчиво, перед ней снова открывалась возможность жить интересной, наполненной жизнью… Но вдруг — провал? Вдруг у нее не получится и Красовский возьмет другую ведущую? Не станет же он брать ее на работу из жалости и сострадания…
Лера с удивлением увидела, как в студии появился Ванечка Серов, застенчиво улыбнулся и подошел к ней. Вот это сюрприз!
Она встала, двинулась ему навстречу.
— Не выходи из кадра, — шепнула Наташа.
Но Лера ничего не слышала. Она взяла Ваню за руку, подвела к столу и, глядя в направленный на нее объектив, произнесла:
— Дорогие зрители, какой неожиданный сюрприз! Я представляю вам не только замечательного поэта, режиссера и человека, но и моего близкого друга… Иван Серов родился в Калужской области, с детства любил и понимал природу, подслушивал разговоры зверей и птиц, и все это отразилась в его замечательных стихах. Иван, ты правда понимаешь язык животных?
— Понимаю, правда, не всегда… Ты знаешь, Валерия, что звери, как и люди, говорят на разных языках. Так вот, есть такие языки, которые я не понимаю.
— Какие, например?
— Ну вот зебры или верблюды… Я специально ходил в зоопарк и пытался вступить с ними в контакт. Бесполезно. Мне даже показалось, что они специально делают так, чтобы я ничего не понял. Правда, встречаются некоторые люди, с которыми еще труднее, чем с зебрами…
— Можешь привести пример?
— У нас не хватит эфирного времени!
— Хорошо, поговорим о другом. Я слышала, что тебя называют восьмым поэтом России. Как ты относишься к этому?
— Положительно, — засмеялся Ваня.
— Достаточно, — произнес Красовский в микрофон. — Переходим к следующему эпизоду. Интервью на улице! Все встречаемся у выхода через десять минут! Камера, звук, свет не нужны.
— О чем интервью? — робко спросила Лера.
— Интервью на вольную тему! Тоже полная импровизация! Все! Пошли!..
— Несмотря на домашнее затворничество, ты не утратила профессиональную хватку, — усмехнулся Красовский, выходя вместе с Лерой из телевизионного «рафика». — Это похвально, я ожидал худшего от молодой домохозяйки!
— Я рада, что не оправдала ваши ожидания, — в тон ему ответила Лера.
— Я тоже, — Красовский странно посмотрел на нее, — надеюсь, мы сработаемся. О задачах нашей передачи я расскажу тебе по дороге.
Лера с сожалением посмотрела на Наташу, ей так хотелось рассказать ей о найденном конверте, но у них не было возможности остаться наедине.
— Идем, у меня мало времени! — Красовский взял Леру под руку и повел на стоянку.
Наташа развела руками — возражать шефу было не принято.
— Я тебе позвоню! — на прощание крикнула Лера и с удивлением посмотрела на новенькие «Жигули», в которые предлагал ей сесть Красовский.
— Я очень рад, что снова встретил тебя, — сказал Красовский, открывая дверцу машины, — прошу.
Лера села на переднее сиденье и снова подумала о том, что изменился не только сам Красовский, но, вероятно, и его материальное положение. Она раньше даже не могла предположить, что он станет таким.
— Могу подвезти тебя домой, — сказал он. — Поговорим по дороге.
— Спасибо…
Машина рывком тронулась с места. Некоторое время оба молчали.
