— Лера, — прошептал он, — почему ты не ответила на мои письма? Что случилось с тобой? Где ты? У меня есть твой телефон, конечно, тебя давно там нет, но вдруг… вдруг я смогу что-то узнать о тебе…
— Итак, чем закончилась тогда ваша эпопея с КГБ? — обратилась Валерия с вопросом к Адику.
— Нам тогда повезло… Видно, кто-то оттуда, сверху, наблюдал за нами и охранял. Нас не посадили в тюрьму, не отправили в психушку, но, конечно, выступать запретили. Кое-как отовравшись и расписавшись в каких-то гнусных бумагах, предписывающих нам больше не высовываться, мы вернулись в свой родной Underground и стали думать… У нас было время… Ваня поступил на режиссерский, в мастерскую Леонида Аркадьевича, теперь он не только поэт, философ и музыкант, он еще и режиссер. Гена устроился в мастерскую по ремонту ударных инструментов, ну а я вполне легально закончил Гнесинку по классу композиции, получил диплом… А тут вдруг закипели политические страсти, и вот мы снова вместе, в эфире, перед многомиллионной аудиторией, что само по себе кажется невероятным. Тогда мы такое, повторяю, даже представить себе не могли! Ущипни меня, я не сплю?
— Надеюсь, что мы все не спим или все вместе смотрим удивительный, сказочный сон, — сказала Лера с улыбкой. — У нас осталось не так много времени. Может быть, вы споете? Хотелось бы послушать.
— Конечно!
Красовский смотрел на экран монитора. Ему нравилось, как ведет передачу Валерия, как раскованно и уверенно она держится… Он пытался найти какой-нибудь изъян в словах и действиях своей ведущей, но придраться было не к чему. Она все делала правильно, именно так, как он задумал, и это вдруг начало раздражать его. Он стал убеждать себя, что Валерия стала просто послушным орудием в его руках, что она не способна выкинуть что-нибудь неожиданное, удивить его чем-то, не может действовать вразрез со сценарием. Но он сам понимал, что не прав, что она на самом деле может гораздо больше, чем он даже мог предположить… Нет, она не была послушным орудием, она была живой, естественной и непредсказуемой. Она таки выкинула! Она запела дуэтом с этим длинноволосым, а уж этого в сценарии передачи точно не было! И это добило Красовского окончательно. «Неужели она действительно решила оставить меня? Нет, это слишком глупо, нелепо и совсем не вовремя! Она нужна мне!»
Максим не отрываясь смотрел на экран, в одной руке держа наполненную рюмку, а другой обнимая притихшую Сонечку. Сонечка прижимала к себе Уголька, который громко мурлыкал и когтил лапами ее нарядное платье, надетое в честь маминой премьеры.
— Какая мама красивая!.. — мечтательно произнесла Соня.
— Все-таки она смущается, — сказала с сочувствием в голосе сидевшая рядом с сыном и внучкой Галина Семеновна, — надо было взять хотя бы два-три урока актерского мастерства, чтобы уметь держаться перед зрителями.
— Внеси предложение Красовскому! — слегка заплетающимся языком проговорил Максим.
— А кто такой Красовский? — спросила его мать.
— Нельзя разговаривать потише? — сердито заявила Сонечка. — Я ничего не слышу!
— Ну, ты даешь, дочь! — Максим хмыкнул, но тут же замолчал под гневным взглядом матери.
— Как… как ты можешь так говорить со старшими, Софа? — возмутилась бабушка.
— Я не Софа, а Соня. — Девочка встала и демонстративно подошла ближе к телевизору.
— Не возникай! — Максим с размаху шлепнул ее. — Поняла?
Соня молча поджала губы.
В это время зазвонил телефон. Максим снял трубку.
— Ты что же это, хам трамвайный, нам ничего не сказал?! — прогудел в трубке Леха. — Светка случайно телик включила, в общем, с вас причитается! Послезавтра вечером ждем! У нас тоже есть повод!
— Заметано… — пробормотал Максим и повесил трубку.
— Последний вопрос, — произнесла Лера на экране. — Можно сказать, что сейчас вы окончательно вышли из подполья и творите для людей?
— Пожалуй, это не совсем точно, — мягко ответил Ваня. — Андрей уже говорил об этом, мы существовали как бы в параллельном мире, который не нуждался в связи с обычным миром. Мы никогда не работали специально для кого-то или чего-то, мы жили своей синкретической жизнью.
— То есть ваше творчество — чистое самовыражение?
— Не только. Точнее, с этого начиналось. Потом возникла теория. Именно наша теория, которой мы все очень увлеклись, увела нас в параллельный мир. Наши публичные выступления как бы противоречили этой теории, мы шли на них неохотно, мы отдавали дань просителям, высокомерно снисходили до них, упивались своей гордыней. Нам даже не было стыдно тогда. Так продолжалось до тех пор, пока нас всех не ударило по голове. До этого мы были наивными, самовлюбленными детьми. Концерт в Горбушке вывел нас в мир. Мы собрали тогда огромную сумму денег на памятник Вовчику, к нам стали приходить письма от разных людей, от солдатских матерей… Мы поняли, что жить в параллелях, которые не пересекаются, нельзя. И не важно, что было с нами потом. Важно то, что мы стали нужны людям.
Юрген достал записную книжку и набрал номер.
— Алло! — ответил детский голос.
Юрген сильно нервничал, и оттого произнес с сильным акцентом:
— Я хотел бы говорить с Валерией Голицыной.
— А мама сейчас выступает по телевизору. Она с вами не может говорить!
Девочка лепетала что-то еще, но Юрген молча положил трубку и снова поглядел на экран. Там шли титры: автор и художественный руководитель программы Леонид Красовский, режиссер Наталья Маркус, ведущая Валерия Голицына…
Юрген снова поднял трубку. Теперь ему необходимо было на завтра заказать пропуск на телевидение. Домой Лере он решил больше не звонить.
На другой день после передачи Лера приехала на студию измученная, бледная, невыспавшаяся. Она тихо сидела в углу, стараясь хоть немного прийти в себя и никому не показываться на глаза. После вчерашних событий она не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости. Сначала было напряженное ожидание эфира. Конечно, запись передачи была сделана, на всякий случай пленка была заряжена, чтобы в любой момент заменить живую трансляцию, если возникнет какой-нибудь сбой. Более того, отснятый материал был заранее показан начальству и согласован с ним. Но в последний момент запись не понравилась Красовскому, и он решил выдать передачу живьем. Поэтому с самого утра Лера была в полуобморочном состоянии. Наташа, напротив, была на высоте. Она всячески старалась развлечь подругу, отпаивала ее кофе с коньяком. Потом, во время эфира, она сидела за пультом с видом Генерального конструктора космических кораблей. Ей нравилось вести живую передачу, ее пьянило ощущение риска, в ней жил в это время какой-то веселый азарт.
Когда все закончилось, Лера вышла из павильона, стуча зубами и обливаясь потом. Вокруг нее началось всеобщее ликование. Только Красовский сдержанно поздравил ее с удачным дебютом, проворчал что-то насчет длинных пауз и, заявив, что на сегодня все свободны, удалился в неизвестном направлении. Лера облегченно вздохнула. Для себя она считала личные отношения с ним законченными и не очень интересовалась тем, что происходит в его душе на самом деле. И тут Адик предложил отпраздновать передачу в узком кругу. Лера бормотала что-то про свою семью, но Наташа заявила, что Макса возьмет на себя. Она тут же позвонила ему и долго с ним разговаривала. К сожалению, ей не удалось убедить его присоединиться к компании бард-рокеров, но, по ее словам, он был вполне лоялен и согласился отпустить с ними Леру.
