Наташа молча кивнула, прикусив губу.
— Господи, Наташка, да пошли ты его к черту! — вдруг резко сказала Лера.
— Я… я ужасная дрянь, Лерка! Я не должна была… Мне так скверно, даже ты представить не можешь! Но я ничего не могла с собой сделать, ничего, я и сейчас не могу… — Наташа опять замолчала.
— Знаешь, — сказала Лера, рассуждая вслух, — ты поступила так, потому что не могла перечеркнуть те десять лет, ты жила только им, только мыслями о нем… А он тебя позвал, когда на самом деле был не нужен тебе… Это ужасно нелепо, по-моему. Пусть он гений, пусть он… ну, не знаю даже, кто еще… А ты, нет, ты правда пошли его к черту! Ведь ничего, кроме горя, он тебе не принесет, ты сама знаешь. Порви с ним как можно скорее.
— Ты думаешь, он бросит меня?
— Не знаю, мне кажется, от него всего можно ждать, он человек непредсказуемый.
— Я постараюсь, но не знаю, смогу ли… У меня почти нет сил. Я хотела с самого начала сказать ему «нет», но не смогла. Я слабая, я дрянь, дрянь, дрянь!!!
— С ума ты сошла! — возмутилась Лера. — Разве можно так казнить себя! Наташка, ты ведь уже не любишь его, это просто ностальгия, ты уже другая. Я клянусь, он не стоит тебя, что бы ты там ни воображала себе!
Наташа уронила голову на руки.
— Убить меня мало! Хоть бы меня пристрелил кто-нибудь или кирпич на голову свалился! Я не знаю, как вообще жить теперь. Конечно, он меня бросит, я чувствую, знаю, что должна сама его бросить первой, пока не надоела ему окончательно… Господи, как же трудно…
— Я понимаю, — ласково сказала Лера, — но ведь ты не любишь его, ты все это придумала!
— Лерка, я люблю его, в том-то и дело. Это — как наркотик, как зараза какая-то, я не могу от этого избавиться! Решаю для себя одно, а получается совсем другое. Хочу сказать «нет», а язык не слушается. Тащусь за ним, как собачонка, как овца покорная. Зачем он это сделал? Я ведь не дура! Он решил посмеяться надо мной? Но зачем? Господи, маразм какой-то!.. Мне перед ребятами стыдно, не могу ни Серому, ни Адику в глаза смотреть…
— Они тебе все простят, — тихо сказала Лера.
— Потому и стыдно! Я ведь понимаю умом, что Ваня лучше, чище! Знаешь, у меня такое ощущение, будто я ангела на дьявола променяла! Но с ангелом-то тоже тяжело… Лучше вообще остаться одной!
— Ну, это тоже не выход, — сказала Лера задумчиво, стараясь подавить неприятное ощущение от разговора, которое нарастало в ее душе. Она смутно чувствовала, догадывалась, что могла спровоцировать Красовского на связь с Наташей своим разрывом с ним. Но неужели он так мстителен? Тогда от него действительно можно ожидать чего угодно… — И вообще еще неизвестно, кто самая большая дрянь, — вдруг произнесла она.
— Ты что имеешь в виду? — удивилась Наташа.
— Да хоть себя… Знаешь, я виделась с Юргеном.
— Что? — встрепенулась Наташа. — Я все о себе, прости! Все на свете забыла со своими дурацкими проблемами. Ну и что? Ты ему рассказала о конверте?
— Рассказала. Хотя теперь это не имеет значения. Слишком поздно.
— Ты хочешь сказать, что он тебе безразличен теперь? — удивилась Наташа.
— Конечно, нет. Он никогда не будет мне безразличен. Но я не могу, не имею права разрушать жизнь другим. Я замужем, у меня дочь. Это решает все. Юрген — известный немецкий режиссер, теперь у него совсем другая жизнь. И тут действительно ничего нельзя изменить.
— Он женат?
— Нет, — сказала Лера, — но дело не в этом. Он хочет сделать фильм о России, я толком еще не знаю, какой. Но я обещала помочь ему, показать нашу жизнь не со стороны вывесок, а изнутри. Вот я и подумала, давай сходим к ребятам, я и его приглашу…
— Без меня, — сказала Наташа.
— Нет, именно с тобой! Помнишь, как хорошо было после нашей премьеры? Так все и будет!
— Ладно, пошли курить, а то от этих разговоров колотун пробирает! — улыбнулась наконец Наташа.
Наутро Максим обнаружил себя лежащим на диване и заботливо укрытым пледом. Он огляделся и понял, что находится в квартире Лехи. Пиджак висел рядом на стуле, вся остальная одежда была на нем. Он поворочался, попытался встать и застонал. Голова разламывалась, все тело ныло, состояние было омерзительное.
Перед ним возникло, словно из тумана, лицо Светланы.
— Макс, выпей аспирин! — она протянула ему сразу две таблетки и стакан с водой.
— Светка, почему ты такая красивая и свежая? — произнес он, с трудом шевеля языком.
— Потому что я не запиваю шампанское водкой, — засмеялась Светлана. — Ты будешь пить аспирин? — спросила она строгим голосом.
— Убери эту гадость!
— Эй, Макс, ты что к моей жене пристаешь? — прогудел Леха. Вид у него был не такой сияющий, как у Светки, но вполне приличный.
— Она хочет меня отравить, — простонал Максим. — За что?
— Да тебя отравить мало, — усмехнулся Леха. — С чего это ты так нажрался?
— Лех, будь другом, дай пивка! А то помру…
— Хрен тебе, а не пивка! Ты что вчера вытворял, хам трамвайный?
Ах, где был я вчера,
Не найду, хоть убей…
Помню комнату, стены с обоями, —
затянул Максим.
— Не Клавка, а Верка! — съехидничала Светлана.
— Верка… Правда, Верка. А где она?
— Где надо, — отрезал Леха. — Пей аспирин и вставай!
— А где моя жена? — Максим с отвращением проглотил таблетки. — Я должен позвонить! — Он встал и, пошатываясь, подошел к телефону.
Сначала он позвонил домой, но там никто не ответил, потом на работу Лере, но ее не оказалось и там.
— Моя жена где-то шляется! Ей не нужна семья, ей не нужен ребенок! Она занята только собой!
— Ты сам виноват, — сказала Светлана. — Сколько лет держал ее взаперти? Любая женщина захочет сбежать из дома, если столько лет просидит при горшках и кастрюлях! По-моему, это просто ужасно! Ты сам виноват, что довел ее до такого!
— Она должна понимать, какая у меня работа! — разозлился Максим.
— Всю ночь обжимался с Веркой, пока не свалился! — возмутилась Светлана. — Это работа называется?!
— Верка! Где Верка?!
— Остынь, Макс, — сказал Леха. — Разошелся, как петух.
— А что мне делать? Моя жена… где-то с кем-то шляется!
— Зря ты ей петь запретил, Макс, — сказал Леха.
— Петь на сцене, чтобы все мужики на нее глаза пялили? Ну уж нет! Жена она мне или не жена, в концов концов!
— Тебе не жену, а дубину хорошую надо!
— Пива дай! — проорал Максим. — Меня жена не любит!
