— Ты опять повторяешься! Надоело. Извини, уж какая есть…
— И я какой есть. Ну было, так это все ниже пояса… Я даже и девок-то этих не помню как звали… сами на мне висли… Это ничего не значит! Семья — вот что главное!
— Вот этим как раз баба от мужика отличается, — Лера закурила новую сигарету, — у нее не бывает так — ниже пояса одно, а выше — другое…
Максим оторопело посмотрел на нее.
— Значит, ты… меня… никогда не любила?
— Ты мне нравился, я очень привязалась к тебе…
— Да-а… — протянул Максим. — Я вас люблю любовью брата! Ты это хотела бы от меня услышать? — Он с размаху треснул кулаком по столу. — Нет, не будет тебе братской любви!
— Макс, ты с ума сошел, третий час ночи.
— К черту! Плевать! Вали к своему фрицу! Соня со мной останется! А ты наслаждайся жизнью, душой и телом, выше и ниже… черт тебя дери! Только потом, когда он бросит тебя, как сношенную тряпку, ко мне не приходи! Все! Хана!
— Макс, иди спать, — дружелюбно сказала Лера, посмотрев на мужа и понимая, что продолжать разговор абсолютно бессмысленно. — Ты пьян.
— Я пьян? А я все помню, я был не пьяный! — проорал он во всю глотку.
Когда ж я уходить решил…
Она… сказала: «Не спеши»,
Она сказала — «Не спеши»!
Ведь… слишком рано!»
Идем спать, а? — Он обнял вдруг Леру и повис на ней.
На часах было три.
Лера медленно, с трудом, потащила его в комнату.
— Отстань, сам дойду, — еле внятно проговорил он. Качнулся, рухнул на диван, схватил Леру за руку. — Иди сюда, ты… моя жена! Или… нет?
— Или нет, — прошептала Лера, осторожно освобождая руку.
Но Максим уже ничего не слышал, он громко всхрапывал, сопел и что-то невнятно бормотал во сне…
Бабки, как всегда, дежурили на лавке чуть в стороне от подъезда. Со своего наблюдательного пункта они видели, как подъехал Красовский, вышел из машины, вошел в подъезд, где, как обычно, было темно… Через минуту раздался выстрел и крик… Потом кто-то стремительно выскочил на улицу, сел в машину Красовского и уехал…
Такого грандиозного события в жизни бабок еще не было. Они заохали, запричитали, но никто из них не знал, что делать, и ни одна не решилась войти в подъезд.
— Чего расселись, курицы?! — заорала Глашка. — Милицию вызывайте! — Она решительно двинулась к подъезду и открыла дверь в темноту…
Утром Лера с трудом растолкала непроспавшегося Максима. Его срочно требовали к телефону из прокуратуры.
Он, чертыхаясь, протер глаза, взял трубку.
Лера с удивлением наблюдала, как меняется его лицо… Он сразу отрезвел и сказал бодро:
— Присылай машину! Не, я с бодуна, сам не поведу, вечером в конторе опохмелимся! — Потом обратился к Лере: — Быстро сделай кофе! Я должен ехать. Вчера кто-то стрелял в вашего Красовского.
— Он жив? — спросила Лера без особых эмоций.
— Да жив. В больнице. Мне придется вести это дело. Не хочешь жить со мной, затаскаю как свидетельницу! Никуда от меня не денешься! — Он на ходу проглотил кофе, быстро оделся и пошел ждать машину на улицу.
Услышав звонок, Евлампия Федоровна бросилась к двери.
— Кто здесь?
— Откройте, милиция!
Она приоткрыла дверь, через цепочку посмотрела на раскрытое удостоверение, потом подняла глаза и сразу узнала местного участкового. С ним был еще один, в штатском, оперативник из отделения.
— Пожалуйста, входите, товарищи милиционеры! Вы насчет выстрела?
Двое вошли в квартиру, она сразу провела их на кухню.
— Присаживайтесь. Чайку хотите?
— Да не откажемся, — сказал участковый.
— Итак, вы что-нибудь видели вчера вечером? — начал оперативник в штатском, приготовив бумагу и ручку.
— А как вы думаете? — она понизила голос. — Я старшая по подъезду. Мы вечером беседовали с соседками во дворе… Видим, подъехала машина, выходит Красовский Леонид Аркадьевич, значит, закуривает, как обычно, входит в подъезд, машину у подъезда оставил.
— В котором часу, не заметили? — спросил участковый.
— А как же не заметить? Девять часов было! Как раз программа «Время» начинается. Из окна было слышно. Значит, входит Леонид Аркадьевич в подъезд, с виду усталый такой, а после слышим — стреляют! После выбегает этот бандит, прямо в его машину, только его и видели!
— Вы не заметили, куда поехала машина?
— Да как же не заметить, товарищ следователь!
— Я не следователь, а оперуполномоченный. Мы ведем предварительное расследование, а завтра будет следователь из прокуратуры.
— Извините, товарищ… Значит, она вот так развернулась, машина его, и так быстро за угол, где кофтейнеры для мусора…
— А долго вы во дворе находились?
— Еще светло было…
— Хорошо. Сейчас у нас темнеть начинает около шести? Так, Петрович?
— Думаю, так…
— Вы не заметили, никто в подъезд не входил за это время?
— Да никто не входил! Он небось на чердаке упрятался! Оттудова и смотрел. — Она понизила голос. — Товарищ полномочный, я знаю, кто евтот убийца. Я его намедни видела. Он тогда на лестнице с Леонидом Аркадьевичем такой разговор завел — я, говорит, вас убью! Вы, говорит, такой-сякой, а тот ему и говорит, оставь, мол, меня, Иван, в покое! Занятой я человек. А Иван свое гнет…
Оперуполномоченный внимательно слушал рассказ активистки подъезда, то и дело записывая что-то.
— Иван, говорите? Так он назвал его?
— Да вот вам крест, сама слышала!
— А если бы увидели того Ивана, смогли бы его опознать?
— Как не опознать? Я его в телевизоре видела, когда эта передача была, про этих рокеров. Мы все передачи Леонида Аркадьевича смотрим, знаем, кто живет в нашем доме!
— В передаче, говорите? Да если это он, мы его живо возьмем!
— Я женщина простая, но если чего надо, я всегда помогу, потому что я власть уважаю, и Леонида Аркадьича уважаю, и евтого бандита поймать помогу.
— Можете описать, как он выглядел?
— Да говорю вам, его в передаче показывали! Шустрый такой, худой, ростом поменьше вас будет. Волос у его светлый.
— А когда был выстрел, и он выбежал из подъезда, вы успели его разглядеть?
— Как не успеть! Он весь в черном был, и шапка на ем черная! Но фигура точно его! Ты мне верь, сынок, зачем я напраслину наведу?
— А кто еще с вами на скамейке был, Евлампия Федоровна? — спросил участковый.
