— Адик, Боже мой! Ты был моим самым замечательным, самым умным, самым интересным другом, но я ничего не знала! Я даже подумать не могла…
— Никто ничего не знал.
— Какой же ты… удивительный человек…
— Не знаю, я, может быть, странный человек, но мне это никогда не мешало жить, работать в своей параллели. Это был наш мир, мы с Серым хотели даже назвать так нашу группу, мы хотели именно так снова выйти на свет, но тут появилась ваша передача… Нет, Красовский не мог украсть у нас название, он, наверное, параллельно придумал его сам… Но наши с ним параллели никогда не пересекались…
— Адик, ты думаешь, у нас с тобой получится?.. — спросила Наташа, дрожа все больше от нервного озноба.
— Должно получиться. Ты вся дрожишь, Натали! Не надо…
— Ты можешь меня согреть?
Он протянул руку, Наташа легла рядом с ним на диван, положила голову ему на грудь. Он ласково обнял ее, погладил по волосам.
— Успокойся, все будет хорошо… Мы не будем спешить, у нас с тобой впереди целая вечность…
Наташа тихо лежала, прижавшись к нему. Ей становилось теплее, озноб постепенно проходил. Она старалась ни о чем не думать, ничего не вспоминать, и чувствовала она только удивительную теплоту, все больше проникающую ей в душу…
Шумиха вокруг покушения на Красовского постепенно сошла на нет, оттесненная другими событиями. Но не многие знали, что произошло на самом деле. Лера, убедившись с помощью бабушкиного гаданья в правильности своего открытия, рассказала об этом Максиму. Она была уверена, что бесполезно искать каких бы то ни было злоумышленников или наемных убийц, поскольку они вообще не существуют. Вся эта история — хитрый рекламный трюк, ловко организованный самим Леонидом Красовским. Он хотел выдать себя за жертву коррумпированной власти, пострадавшую за свою смелость. Но получилось так, что Ваня, на которого нечаянно навела соседка, спутал ему все карты. Конечно, Красовский никогда в жизни не признается, что он сам все это придумал!
Максим был потрясен, сначала не хотел верить, но в конце концов согласился с доводами Леры.
— Черт возьми, фантастика какая-то! Надо же до такого додуматься! Что ж получается, он сам нанял кого-то, кто стрелял в него?
— Выходит, так… — сказала Лера.
— Ладно, черт с ним, с Красовским! Лерка, умница ты моя, — Максим хотел обнять ее, но Лера отстранилась и сказала тихо:
— Прости, Макс, ничего не изменилось. Все будет, как я решила!
— С ума ты сошла… Ведь он уехал!
— Макс, я должна сказать тебе…
Но Лера не успела договорить. Зазвонил телефон. Она схватила трубку.
— Лера, это я, — произнес Юрген. — Ты можешь приехать ко мне?
— Как я приеду?
— Я пришлю вызов.
— А с кем я оставлю дочь?
— Бери ее с собой.
— Но кто даст ей визу?
— Я постараюсь что-нибудь сделать… Тут такое творится, ты должна это видеть! Это история!
— Нет, это невозможно!
— Но почему?
— Я все тебе объясню! А ты можешь приехать сам?
— Когда закончу фильм… Это будет не скоро. Очень много работы.
— Я… я напишу тебе…
Во время разговора Леры по телефону Максим молча снял со шкафа чемодан, швырнул на пол, открыл крышку и стал укладывать в него свои вещи…
Когда старший следователь Денисов изложил начальству странную версию о покушении, никто не принял ее всерьез. В случае, если бы эта версия была принята, надо было бы судить самого Красовского. В конце концов дело решили закрыть, вообще не вынося на суд.
После этого Максим сделал последнюю попытку наладить отношения с Лерой. Он подошел к двери квартиры, в которой они прожили несколько лет, хотел открыть ее ключом, но потом передумал и позвонил. Ведь он так демонстративно ушел отсюда с вещами!
Когда Лера открыла дверь, у нее был растерянный вид.
— Ты что-то забыл? — спросила она.
— Я забыл тебе сказать, что вел себя, наверное, глупо.
— Макс, прости, ты должен дать мне развод, как можно скорее.
— Мы это обсудим, но почему такая спешка? Что ты собираешься делать?
— Я уеду в Германию, и ты забудешь меня, ты встретишь другую женщину, у тебя будет нормальная жизнь…
— У меня была нормальная жизнь, была семья, ты все разрушила… — в голосе Максима чувствовалось нарастающее раздражение.
— Думай обо мне все, что угодно, но я не могу остаться с тобой, я жду ребенка.
— Что ж, пусть будут двое.
— Но этот ребенок не имеет к тебе никакого отношения!
— Я понял. Это ничего не меняет. Я согласен на все. Пусть это будет мой сын или моя дочь.
— Макс, спасибо за твое благородство, но я не люблю тебя!
— Я знаю…
— Но ведь мы с тобой — друзья, ты должен меня понять.
— Я все понял… Вали в Германию, хоть завтра. Но Соня останется со мной.
— Как? Ты ведь знаешь, я никогда не откажусь от дочери!
— Я тоже…
Они оба закурили, и долго молчали. Потом Максим сказал:
— Запомни раз и навсегда, заруби это себе на носу. Я никогда не позволю увезти Соню в Германию.
— Но почему? Ей там будет хорошо… Многие родители идут на всякие жертвы, только бы их дети оказались за границей… Она будет учиться, получит хорошее образование, мы никогда не сможем дать ей здесь то, что будет у нее там!
— А я плевать хотел.
— Макс, умоляю тебя, будь благоразумнее, смотри на вещи шире. Она твоя дочь, и ты всегда останешься ее отцом…
— И я никогда в жизни больше ее не увижу. Ты этого хочешь от меня?
— А чего хочешь ты?
— Хочу, чтобы все было так, как было!
— Но это невозможно! Макс, я знала его раньше, чем тебя! Я всегда любила его! Я без него жить не могу!
— Так не живи.
— Ты это серьезно?
— Я все равно тебя потерял, я ведь не полный кретин. Я же сказал — ты свободна! Вали отсюда.
— Ты дашь мне развод?
— Ну, блин! Сказал же, хоть завтра! Езжай куда хочешь, рожай кого хочешь! Но мою дочь ты не получишь!
Лера заплакала, но Максима и это не проняло. Он сказал:
— Ты зря мотаешь нервы и мне, и себе. Поступай как знаешь, живи с кем хочешь. Но будет так, как я сказал!
Красовский вышел из больницы и снова появился на студии. У него на столе лежало два заявления: от Валерии Голицыной и Натальи Маркус. Обе просили уволить их по собственному желанию, и дата на заявлениях была одна и та же.
