— Мама все слышала! — завизжал Юрик. — Она притворялась!
— Мама всегда все слышит, даже когда спит, — сказала Соня. — Мама, ты что сегодня видела во сне?
— Потом расскажу, я еще не проснулась…
Соня посмотрела на мать проникновенным взглядом.
— Опять своего Юргена? Да?
— Ну не продюсера же Лернера! — засмеялась Лера. — Соня, отведешь Юрика в сад?
— Ну вот, опять, — тяжело вздохнула девочка. — Сегодня я не могу!
— Соня, ну пожалуйста! — взмолилась Лера.
— Ну мама, я опаздываю, а он еще не одет! У меня, в конце концов, тоже есть личная жизнь!
Лера быстро вскочила с постели, напялила на сына штанишки и куртку, сунула ему в руку яблоко.
В это время зазвонил телефон.
— Здравствуйте, Борис Ефимович! — Лера посмотрела на Соню умоляющим взглядом. — Да, у меня концерт только вечером. Днем я свободна, могу приехать… Что, вы пришлете курьера? Со сценарием? Это срочно? Хорошо, сегодня же прочитаю… Спасибо… Когда вам позвонить? Не позднее завтрашнего утра?..
Соня снова вздохнула, взяла брата за руку.
— Звонит продюсер Валернер!
— Соня, пожалуйста, не называй его так… — прошептала Лера, прикрыв рукой трубку.
— Все ясно. Это надолго… — вздохнула Соня. — Ладно, пошли, спиногрыз!
Потом Лера смотрела в окно, как они шли по двору. Соня вышагивала гордо и неторопливо, держа за руку Юрика. К ней подбежал долговязый парень, снял у нее со спины рюкзачок, повесил себе на плечо, взял Юрика за вторую руку. Сзади появился еще один претендент и с размаху огрел соперника рюкзаком по голове. Тот стремительно обернулся и нанес ответный удар двумя рюкзаками сразу. Соня, стоя чуть в стороне, спокойно наблюдала за поединком, а Юрик прыгал и визжал от восторга… Потом оба парня взяли Юрика за руки и торжественно повели в сад. Ребенок, подпрыгивая, повисал на них, в конце концов один нацепил на себя все три рюкзака, а другой водрузил на плечи Юрика…
Лера отошла от окна, насыпала в чашку кофе, залила кипятком, поискала в холодильнике молоко. Конечно, опять выпили дети! Ладно… Обжигаясь, она сделала несколько глотков, закурила и задумчиво опустилась в кресло…
Она начала выступать вместе с отцом еще до рождения Юрика и очень скоро привлекла к себе внимание продюсеров. Стали поступать довольно заманчивые предложения, ей сулили головокружительную карьеру, но Лера, почти не имея опыта общения с подобной публикой, растерялась и насторожилась. За каждым из блистательных предложений просматривалась либо неизбежная совместная постель с продюсером, либо изощренное мошенничество. Посоветовавшись с отцом, Лера отказалась от многообещающих, но сомнительных перспектив и продолжала петь в цыганском ансамбле почти до рождения Юрика. Когда она снова появилась на сцене, после первого же концерта к ней подошел немолодой человек с умным, интеллигентным лицом и сказал:
— Нам надо поговорить. У меня всего пятнадцать минут, надеюсь, этого хватит.
Лера никогда не встречала его раньше, но, судя по реакции окружающих, догадалась, что этот человек многим хорошо известен.
— Я внимательно вас слушаю, — вежливо сказала она.
— Естественно, речь идет о работе. У тебя хорошие данные. Я вижу, что ты можешь гораздо больше, чем делаешь в традиционном ансамбле. Если ты согласна работать со мной, можем начать завтра.
— Каковы ваши условия? — напрямик спросила Лера.
В первый раз за время разговора он улыбнулся.
— Мои условия таковы. Во-первых, я требую много работать, и на максимально высоком уровне. Во-вторых, за хорошую работу я хорошо плачу. В-третьих, я никогда не сплю с певицами. Думаю, этого достаточно?
Лера внимательно смотрела на него. За внешней светскостью манер этого человека чувствовались жесткость и требовательность профессионала. Вне всяких сомнений, он говорил правду. Подумав несколько секунд, она ответила:
— Я принимаю ваши условия.
Так состоялась первая встреча Валерии Голицыной с одним из самых известных и богатых московских продюсеров Борисом Лернером, которого едкая на язык Сонечка вскоре прозвала Валернером.
Через некоторое время Валерия получила первое предложение выступить с сольным концертом. Она почему-то так волновалась, так боялась провала, что готова была отказаться от выступления вплоть до самого последнего момента. Но Лернер все-таки уговорил ее. У него было отлично развито коммерческое чутье, и он был уверен в успехе. Он сам подобрал ей репертуар, копаясь в архивах, мучая аранжировщиков. Это были старинные романсы, которые не звучали на эстраде много десятилетий, и после месяца изнурительных репетиций Лера вышла на сцену. Огромный зал, мигающий и плавающий свет, Лера чувствовала себя крошечной песчинкой в бесконечном пространстве… Это было почти как в детстве. Она на всю жизнь запомнила тот ослепительный зал ресторана, в котором она впервые в жизни выступала перед публикой. Она всегда любила петь, она много пела, оставаясь одна, но почему-то ее жизнь складывалась так, что пение подолгу было для нее запретным занятием. Сначала мама, потом Максим… Выступать с отцом или с Адиком было намного легче, она чувствовала их поддержку, которая придавала ей уверенность. Но сейчас никого не было на сцене рядом с ней, а вокруг было бескрайнее море лиц…
Преодолевая страх невероятным усилием воли, она спела старинный цыганский романс, вообще это был вечер романса, который надо было бы устраивать в небольшом камерном зале, а не на стадионе, где привыкли слушать рок и попсу. Но в программе у Леры были не только романсы, по ее просьбе Лернер включил несколько вещей из репертуара «Квадро», которые она исполняла вместе в бард-рокерами. Адик, выходя на сцену, легонько хлопнул ее по плечу и прошептал: «Все отлично!» Но она все равно ничего не видела и не слышала вокруг, и когда концерт закончился и наступила тишина, она думала, что произошел полный провал. Но это была недолгая тишина, после чего вдруг зал застонал и завыл, и ей пришлось еще несколько раз петь на бис…
С тех пор прошло всего три с половиной года, а казалось, что целая вечность! Слишком много было всего за это время… Не стало бабушки Магды… Бабушка Магда и Уголек умерли в один день. Эта была тихая, спокойная смерть. Однажды она заснула в своем любимом глубоком кресле и больше не проснулась… Вместе с ней навсегда заснул у нее на руках огромный черный кот… Старая цыганка излучала таинственное сияние и казалась живой. Их похоронили вместе, так завещала Магда.
Потом вдруг в доме появилась Марина, появилась именно тогда, когда Лера, разрываясь между работой и детьми, отчаянно искала няню. Марина была студенткой, молоденькой, симпатичной, смешливой. Жила она в каком-то ужасном общежитии на нищенскую стипендию, но никогда не жаловалась на жизнь. И, на удивление, умела делать все. Прекрасно готовила, гуляла с Юриком, иногда помогала Сонечке делать уроки, охотно оставалась ночевать, когда Лера уезжала на вечерние концерты. После общежития раскладушка в детской комнате казалась ей царской постелью. Веселая, тактичная, ненавязчивая, Марина скоро стала членом семьи. Лера и сама любила иногда поболтать с ней. Позже Марина призналась, что когда-то ходила гадать к Магде Романовне, видела у нее портрет Леры. Бабушка тогда и подсказала ей, чтобы она пришла сюда. Лера воспринимала появление в доме Марины как подарок судьбы, сделанный не без помощи бабушки, и как хоть какую-то компенсацию за все свои трудности и неприятности. Марина была очень щепетильна в вопросах воспитания и никогда не позволяла детям того, что запрещала Лера. Поначалу дети присматривались к ней, потом попытались усесться ей на голову, но получили неожиданный отпор. После недолгого конфликта наступило перемирие, и Лера могла теперь спокойно уезжать на концерты, возвращаться в любое время, не беспокоясь за детей. В общем, грех было жаловаться на жизнь, если не считать периодических визитов Сони к Максиму, после которых она на какое-то время становилась замкнутой и агрессивной, и безнадежного романа с герром Грассом, растянувшегося на долгие годы…
