Невеста протягивает руки, раздвигает голубую дымку времени и шагает на другую половину сцены, подходит к невесте из прошлого. Никто вроде бы не замечает подмены невесты. Постепенно дымка рассеивается, на всей сцене исполняется несколько массовых номеров («Девичник», «Величание жениха и невесты» и др.). Но вот снова опускается голубоватая дымка, сцена темнеет. Стихает веселье, старинное свадебное шествие удаляется за сцену. Невеста бежит за ним следом, но прозрачная дымка не пускает ее, в этой дымке словно тает прошлое. Она снова в современной одежде, медленно бредет по сцене и поет грустную песню…
Лера отложила сценарий. Видимо, все это было придумано ради того, чтобы использовать музыкальный фольклор. Она не могла понять, почему продюсер прислал ей это. Она никогда не пела ничего подобного, русский фольклор мало интересовал ее. Надо было обдумать, найти точную форму отказа от этой сомнительной работы.
— Ну что, прочитала? — спросил Лернер по телефону.
— Да, и чуть не заснула. По-моему, это очень скучно.
— А у тебя есть что-нибудь более веселое? — спросил Лернер недовольным голосом.
— Борис Ефимович, вы ведь знаете весь мой репертуар!
— В том-то и дело. Но ты подумай, сколько можно петь одни и те же романсы? Ты не боишься стать звездой пенсионной аудитории?
— Помилуйте, но ведь я исполняю песни «Квадро»!
— Вот с ними и выступай! Продень серьгу в нос, выстриги полголовы!
— Борис Ефимович, да что с вами, ей-Богу?
— То, что репертуар надо расширять, искать новые формы. С авторами работать, а не ругать все подряд. Придумай что-нибудь сама, тогда можешь отказываться от других предложений.
Лера поначалу обиделась: с какой стати продюсер вдруг читает ей нотации! Если хвататься за каждую чушь, которую ему предлагают, можно совсем потерять свое лицо. Нельзя же показывать такую безвкусицу!
Она ходила по квартире, сердитая, недовольная и им и собой. Какие аргументы она привела? Да никаких. Не нравится, и все. Это неубедительно. И потом, действительно, что она сама предложила за это время? Да ничего. Весь ее русско-цыганский репертуар, в общем-то, всем давно известен. Он прав, нужно что-то новое. Все ее собственные импровизации недоработаны, это хорошо иногда, под настроение, но не для серьезных концертов. Уйти в «Квадро», петь с Адиком? Это тоже хорошо иногда, но у него группа чисто мужская, и вещи очень мужские. И потом, она индивидуальность, сама по себе, у нее есть какой-то свой стиль, а там можно раствориться и потеряться, стать тенью более яркой музыкальной индивидуальности. Если честно признаться самой себе, Лернер во многом прав. Я совсем погрязла в своих переживаниях, утратила фантазию, перестала работать, вот и качусь по наезженной дорожке. Он, наверное, решил меня расшевелить таким образом, заставить что-то делать, а не проводить время в бессмысленных страданиях. А мне и сказать-то нечего! Надо было срочно что-то придумать, но ничего не шло в голову…
Какая странная, нелепая жизнь! Мои дети, моя квартира, точнее — квартирка, с годами она не стала больше… Это — один маленький мир, одна реальность… Есть и другая — репетиции, концерты, гастроли, музыка, композиторы, авторы… Наверное, это тоже реальность. А еще Юрген… Где он сейчас? Что делает без меня? Любящий, нежный, недосягаемый… Может быть, мы уже существуем в разных измерениях, в параллельных мирах? Сколько в моей жизни этих непересекающихся параллелей, этих разных миров?… Бабушка Магда, пророчества, магия, сны… Сколько лет этот мир был для меня одним из главных миров! Бабушка умерла почти два года назад… Как мне не хватает ее! Правда, иногда она появляется, словно наяву, что-то подсказывает или предсказывает, но это бывает так редко! Наверное, в той, другой своей жизни она очень занята более серьезными делами, чем все мои проблемы, но все же она не оставляет меня совсем… В каком измерении живет моя душа? Наверное, во всех сразу, потому что не может поселиться в каком-нибудь одном… Иногда мне кажется, что единственная настоящая реальность — это сны. В них пересекаются все мои параллели, я не должна ничем жертвовать, ни от чего и ни от кого отказываться… Когда сны бывают трогательные и прекрасные, не хочется просыпаться и расставаться с их зыбкой действительностью. С другой стороны, если сны слишком ужасны, всегда есть надежда проснуться и хоть на время избавиться от кошмара. Бред какой-то, совсем я запуталась!.. Сколько еще блуждать по этому лабиринту, из которого нет выхода, потому что каждый ведет в тупик? Неужели мы никогда не будем вместе?»
Лера снова взяла в руки либретто. Надо было заставить себя думать о том, можно ли как-то оживить этот простенький сюжет. В нем не хватает драматургии, напряжения. Нужен какой-то конфликт. А вообще все это надо сделать смешным, назвать, например, «Приключения накануне свадьбы, которой не будет никогда»! Сделать шоу в насмешку над самой собой! Этакое ироническое самовыражение!
И тут опять зазвонил телефон.
— Валерия, здравствуйте. Я… автор либретто, которое вам передал Лернер.
— Да, я слушаю вас.
— Знаете, он мне сказал, что у вас есть какие-то интересные предложения. Мы могли бы встретиться с вами и обсудить их?
— Да, конечно, — сказала Лера. — Но только не сегодня.
— Хорошо, а если завтра?
— Давайте попробуем завтра. Позвоните мне в одиннадцать. У меня будет яснее со временем.
— Я непременно позвоню вам завтра в одиннадцать.
Лере показалось, что голос автора ей знаком, но она не могла вспомнить, где и когда его слышала. Возможно, просто показалось… Но хорош Лернер! Автора на нее насылает, будто дело уже решенное! Черт бы подрал это шоу вместе с его автором!
Квартира Магды Романовны, которую она завещала своей правнучке Сонечке, давно пустовала. Лера не хотела ее сдавать, не хотела впускать в нее никого, потому что в этой квартире, как ей казалось, живет дух бабушки. Иногда, выбрав немного свободного времени, Лера приходила сюда одна, зажигала свечи на гадальном столе, смотрела на них, думала, и ей казалось, что бабушка где-то здесь, рядом, видит и слышит ее. Внешне это немного походило на спиритический сеанс, это было какое-то особое таинство, сокровенное духовное общение. Но оно было лишено мистической атрибутики и происходило как бы само собой, стоило только перешагнуть порог. Покидала квартиру бабушки Лера всегда с грустью, но это была грусть, очищающая душу.
Знаменитая московская прорицательница Магда Лотар в последнее время много болела и почти не выходила из дома. По ее просьбе уже довольно давно к ней переселили Уголька, и этот огромный старый черный кот, казалось, во всем подражал манерам своей величественной хозяйки. Магда Романовна принимала посетителей очень редко, но в те дни, когда она все же по чьей-нибудь настоятельной просьбе соглашалась погадать, Уголек монументально усаживался на стол и гипнотизировал посетителя. На некоторых это действовало пугающе, но, как правило, это оказывались люди с не совсем чистой совестью. В отдельных случаях, если кто-то коту особенно не нравился, он начинал тихо рычать, подобно сторожевому псу. Эффект превосходил все ожидания. Визитер, потрясенный и гаданием, и атмосферой в доме, и причастностью ко всему демонического животного, уходил подавленным и раскаявшимся. Через некоторое время он звонил Магде Романовне и благодарил ее за то, что она вовремя направила его по верному пути и теперь все в его жизни стало иначе. Другие люди, напротив, нравились Угольку, он даже позволял себе иногда плюхнуться к кому-то на колени всей своей восьмикилограммовой тяжестью. Это вызывало неописуемый восторг. У этих людей, насколько было известно, почему-то все складывалось очень удачно. Периодически к Магде Романовне пытались проникнуть в дом журналисты, фотографы, телевизионщики, но старая колдунья наотрез отказывалась не только выступать на радио или телевидении, но и вообще их принимать.
